Повесть об одинокой птице

Виталий засобирался. Когда за ним закрылась дверь, она передернула плечами. Какое-то недоброе предчувствие закралось в сердце. Она вспомнила прыщавое лицо Виталия с бледными, потрескавшимися губами и бесцветными жесткими глазами, его кривое подобие улыбки и этот важный тон. «Нет, надо держаться от него подальше!» – твердо решила она.

Прошло несколько дней. В воскресенье после собрания к ней подошел пресвитер брат Юра и сказал, что у него есть разговор. Они пошли в небольшую комнатку библиотекаря. Там иногда устраивались братские советы для решения важных вопросов. Ее никогда не приглашали туда. Зайдя, она с неприятным удивлением увидела того самого Виталия. Взглянув на нее, он заулыбался. Юрий указал ей рукой на стул. Она села и стала ждать разговора, для которого ее позвали.

Пастор не стал затягивать и начал с главного.

– Сестра, брат Виталий оказывает тебе большую честь и просит твоего согласия на брак с ним. Ты ему нравишься. Он давно брат в Господе. Ну, что скажешь?

От этих слов она онемела на несколько секунд. И, чуть заикаясь, ответила:

– Я не понимаю, о чем вы говорите, брат Юра. Какой брак? Я не хочу замуж.

– Ну, ты, сестра, не торопись, подумай хорошенько. Конечно, для тебя это неожиданность. Но не надо сейчас говорить так категорично. Ты сестра молодая, одинокая, да к тому же у вас есть, где жить.

– Нет, – вскочила она и брезгливо отшатнулась от них. – Я не хочу замуж! Не надо! Я не буду раздумывать. Мне не нравится Виталий. Он неприятен мне.

У Виталия от этих слов вытянулось лицо. Он явно переоценил себя. Юрий сердито нахмурил брови, взял ее за плечи и посадил обратно в кресло.

– Не кипятись, сестра. Нельзя так говорить. Надо с любовью относиться друг к другу. А то вот видишь, брата ни за что обидела. Он к тебе с таким предложением, а ты такие слова говоришь. Нехорошо, совсем нехорошо. Иди домой, помолись. Примирись с собой, а потом скажешь.

Она хотела опять ответить «нет», но Юрий осек ее взглядом. Она тихо вышла. Он еще долго о чем-то говорил с Виталием. Но ей это было совершенно безразлично.

Скоро весть о том, что она отказала брату Виталию, разнеслась по церкви и постепенно все больше стала обрастать слухами и наговорами. Женщины покачивали головами, расценивая ее поступок как безрассудный. Мужчины удивленно разводили руками – ну что тут сделаешь, сердцу не прикажешь. А Виталий, расценив ее отказ как оскорбление, вообще перестал замечать ее, но злоба все равно затаилась в его сердце, и она это чувствовала без слов. Она продолжала ходить на все собрания, но отношение к ней изменилось. На проповедях она слышала намеки в свой адрес, когда говорили о своенравных молодых девицах, которые строят себе идеалы и ждут принцев, не замечая простого своего призвания и счастья рядом. Сестры шушукались, стоило только кому-то из молодых братьев к ней подойти. После этого случая она впервые ощутила вокруг себя незримое кольцо непонимания. Так семейные врата в Царство Небесное дали первую трещину.

Глава 3 Последний день детства

Летом Борис Николаевич пригласил ее на выходные к себе на дачу. Она давно слышала от них об этой даче как о каком-то удивительном месте. И это оказалось правдой. Она как раз успешно сдала экзамены и перешла на последний пятый курс. Впереди оставался диплом, и все – взрослая жизнь. Это было, можно сказать, последнее лето ее детства.

Анна Павловна безвылазно жила на даче до осенних холодов. Борис Николаевич иногда приезжал туда в пятницу. Полтора часа они стоя ехали в душной электричке и, когда вышли на платформу, свежий воздух сразу ударил им в лицо.

– Как хорошо за городом, – почти одновременно воскликнули они и пошли по дорожке, тянувшейся от платформы. Солнце начинало припекать, но свежий ветерок нежно обдувал их.

– Знаете, лучше всего христианство принималось в Египте, – начал Борис Николаевич, – и первые христианские общежития – монастыри – появились тоже там. Кстати, и Святое семейство нашло приют после бегства именно в Египте! Ангел послал их туда, и они жили в той земле несколько лет.

– Странно, конечно, – пожала плечами она. – Вроде, Египет в Библии – это зло, мир. А почему так получается, что Египет стал принимать христианство?

– Дело в том, что религия Древнего Египта, хотя на первый взгляд и кажется многоликой и сложной, имеет в основе идею, очень близкую христианской идее спасения. Был у них такой бог Осирис. Этот Осирис был Сыном Божьим, пришел на землю, проповедовал свое учение, научил людей ремеслам, земледелию, но потом из зависти его убил другой бог, который был ему даже братом – Сет. Ну, словом, Осирис был умерщвлен силами зла. А потом он воскрес, и всякий египтянин, веруя в него и совершая путь под именем его, также имеет надежду на вечную жизнь. Только она там очень безлико описана.

– Неужели? – воскликнула она. – Это правда?!