Читаем Повесть одной жизни полностью

— Что вы, Анна Ивановна, — отвечал Ростислав с мягкостью и терпением, которые казались мне непостижимыми, — если бы у Нины были какие-то психические отклонения, она не смогла бы так успешно справляться с учебой в институте и не получила бы повышения на работе. (Меня перевели из машбюро в секретариат.)

Но мама его не слушала, она только пережидала, пока он закончит, чтобы снова говорить свое. Ростислав сказал, в конце концов, что подождет меня на улице.

Пока я причесывалась у зеркала, мама что-то нашла в своей сумке и с торжественным видом подошла ко мне. В руках у нее оказался ломтик просфоры и принесенная из церкви в бутылке святая вода.

— Выпей, — велела она, — в тебя бес вселился.

Я покорно выпила. Наши глаза встретились. Поскольку бес никак себя не обозначил, она вздохнула. А вечером поехала к Волокославским и попросила, чтобы меня там не принимали.

Об этом ее визите я узнала от Вали. Отец Николай всегда смотрел на меня с симпатией и даже теперь, когда я не оправдала возлагавшихся на меня надежд, по-прежнему встречал с улыбкой.

Что касается сестер Ростислава, то они всерьез задумывались о его будущем. Им казалось, что молодой, красивый и образованный брат их сам поставил крест на своей карьере и на целой жизни. Ольга вообще не представляла, как он собирается жить дальше.

— Он инженер, — говорила она, — но в лучшем случае сможет работать дворником. В лучшем случае!

Сестры были реалистками, относились к жизни вдумчиво и ответственно. На какие средства потенциальный безработный собирается содержать семью, если таковая у него окажется? Что за пенсия его ожидает? Какое будущее он готовит своим детям? Ведь «там» на Ростислава уже заведено дело. За каждым его шагом теперь следят.

Слушая все это, я должна была делать выводы. И вообще, хотя этого никто не говорил вслух, мне казалось, что я всех подвела, всех, кто на меня надеялся.

Некоторое время назад у отца Николая состоялась встреча с епископом, который открыто выразил ему свое недовольство.

— Вы плохо воспитали сына, — сказал его преосвященство очень выразительно.

Отец Николай был неприятно удивлен тем, что тщательно оберегаемая семейная тайна столь многим уже известна.

* * *

Я никогда не видела своего отца, но всегда любила его. Мне казалось несправедливым, что его голос, его смех, его волнение и усталость — все это исчезло под солнцем так же бесследно, как слова и чувства какого-нибудь древнего египтянина, до которого мне совершенно нет дела. Одинаковость человеческой участи во всех временах, племенах и судьбах все-таки ранит. «Нет им более части ни в чем, что делается под солнцем», — говорит об умерших Екклесиаст. Но почему-то этому приговору сопротивлялось все мое существо.

Мне нравилось мечтать о том, что папа на самом деле жив, просто затерялся где-то не по своей воле, и однажды приедет к нам. Так происходило в фильмах. Я иногда фантазировала на эту тему. Он вернется, и у меня будет отец, как у многих других девчонок. Высокий, сильный, добрый и разговорчивый. Он будет шутить со мной за ужином, подбадривать, когда я повешу нос, и вступаться за меня, если кто-то обидит. Он будет любить меня просто за то, что я его дочь и потому самая лучшая.

Как-то мне встретилась давняя подружка Майка Болотина и рассказала, что поссорилась с родителями. «Представляешь, — сказала она, — они говорят, что любят меня, несмотря на то, что я ничего не довожу до конца и несмотря на то, что я такая несобранная. А я хочу, чтобы меня любили не „несмотря“ на это, а из-за этого!»

О любви в такой степени я не смела и подумать. Но, наверное, это и есть любовь. Жаль, что у нас с мамой все было совсем не так.

Часто, приходя с работы, я заставала дома группу женщин из церкви. Мама сидела на кровати, подперев рукой подбородок, и молча, с бесстрастным лицом слушала то, что ей рассказывали. Заметно было, что она пользуется уважением своих гостей. Так часто бывает, что человек немногословный считается более мудрым, и перед ним неосознанно заискивают. Тон в разговоре задавала чаще всего Гавриловна, наша соседка по подъезду, с которой раньше мама едва здоровалась.

— Верите ли, Нюра, — с чувством рассказывала она, — в чистый четверг посвятила яичко и в святой угол под лампадку положила. Ну, лежит. Лежит себе неделю, месяц — не портится. Не портится! — констатировала Гавриловна, прикладывая полную руку к еще более полной груди, — и вы знаете что? В следующую Пасху этим же яичком разговлялась! — здесь выдерживалась пауза, дававшая возможность возразить тем, кто бы на это осмелился.

Гавриловна вообще была из тех экспертов, которые могут с уверенностью сказать, в котором часу ночи нужно читать «Живые помощи», чтобы избавить мужа от пьянства, и где в этот момент должно стоять зеркало, а где лежать фотокарточка; сколько крестиков нужно купить и раздать, если ребенок умер некрещеным, какому святому сколько заказать молебнов при заболевании почек и т. п. Я думаю, во многом из-за боязни подвергнуться ее суду, а не из желания исполнить волю Божью люди обычно шли в ее дом за подробными инструкциями.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книги жизни

Похожие книги

Дом учителя
Дом учителя

Мирно и спокойно текла жизнь сестер Синельниковых, гостеприимных и приветливых хозяек районного Дома учителя, расположенного на окраине небольшого городка где-то на границе Московской и Смоленской областей. Но вот грянула война, подошла осень 1941 года. Враг рвется к столице нашей Родины — Москве, и городок становится местом ожесточенных осенне-зимних боев 1941–1942 годов.Герои книги — солдаты и командиры Красной Армии, учителя и школьники, партизаны — люди разных возрастов и профессий, сплотившиеся в едином патриотическом порыве. Большое место в романе занимает тема братства трудящихся разных стран в борьбе за будущее человечества.

Георгий Сергеевич Березко , Георгий Сергеевич Берёзко , Наталья Владимировна Нестерова , Наталья Нестерова

Проза / Проза о войне / Советская классическая проза / Современная русская и зарубежная проза / Военная проза / Легкая проза