Повесть одной жизни

«Имя ему МИРОСЛАВ, потому что приМИРил нас Бог с Собою, и потому да проСЛАВится Господь».

Мирослав… Красиво, но как-то непривычно.

Ох и хлебнули они с Мирославом! Простыл, бедняжка, из-за сырости в комнате и очень тяжко болел. Люся совсем извелась с ним в больнице. Уже и надежды на его выздоровление мало было. Я слышала из-за перегородки, как горячо, как усердно молился Николай о сыне. И болезнь отступила, малыш окреп и вскоре уже вовсю ползал по расстеленному на полу ватному одеялу, пробуя на зуб игрушки и деревянные кубики, доставшиеся по наследству от более взрослой Анюты.

А Ростислав в конце концов устроился на работу. И совсем недалеко, в нашем же районе, слесарем в ПМК.

* * *

Спустя несколько месяцев после начала работы в ПМК новой начальницей моего мужа стала Алла Робертовна Чаплинская, молоденькая женщина, совсем недавно окончившая техникум и какими-то ей одной ведомыми путями возглавившая производственно-технический отдел. Рабочий день юная Алла Робертовна начинала с того, что долго и старательно красила губы, пристально глядя на них в маленькое зеркальце, и в эти минуты ее было лучше не беспокоить. Ближе к обеду она пила чай со сладким чак-чаком, который ей приносили из столовой, мыла руки душистым мылом и, снова припав к зеркалу, взбивала волосы массажной щеткой. У нее был высокий уверенный голос. Проходя по коридору, она громко постукивала каблуками своих начальственных туфель. Ей, видимо, очень нравилось быть руководителем.

Пока Ростислав работал слесарем, Алла Робертовна не имела к нему никакого отношения — она руководила на предприятии инженерами. Их дороги пересеклись в один прекрасный день, когда его неожиданно перевели в производственно-технический отдел.

Ростилав очень долго искал эту работу. Всякий раз, когда он приходил на какое-то производство и спрашивал, не нужен ли инженер, то сразу слышал: нужен. Но стоило инспектору по кадрам взглянуть в документы, как оказывалось, что места уже нет. Даже доктор Нессис, попытавшийся оформить его в своем институте инженером по оборудованию, ничего не смог сделать. Кадровик что-то тихо и многозначительно сказал ему, и он сник. Потом даже извинялся передо мной, бедный!

Но случилось так, что проработав несколько месяцев слесарем, Ростислав был назначен старшим инженером ПТО. Видимо, кто-то из руководства заметил его способности. А вот Алле Робертовне это повышение слесаря не понравилось. А он отнесся к новому назначению очень ответственно и сразу же внес рацпредложение по новой системе котлов местного отопления. В первый же месяц ему назначили премию. За первым рацпредложением последовало второе, потом — третье. Алла Робертовна забеспокоилась. Получалось, что подчиненный превосходит ее как по образованию, так и по соображению в работе. На производственных и партийных собраниях она теперь очень принципиально ставила вопрос об идеологическом лице предприятия. Религиозность старшего инженера могла это лицо опорочить. Ростислав отвечал ей только усердием в работе и умением ладить с коллегами. Чаплинская чувствовала, что ее выступления не встречают должного отклика в коллективе и решила рапортовать в более высокие инстанции.

Ей повезло в том смысле, что в ПМК приехала какая-то комиссия из Алма-Аты. Пользуясь моментом, Алла Робертовна доложила, что на предприятии, да еще и на руководящей должности, держат верующего.

Ответ крайне разочаровал ее своей капиталистической логикой. Ее спросили, справляется ли этот человек со своей работой.

— Справляется, — признала она неохотно, — но… он же сектант, вы понимаете?

— Раз справляется, пусть работает, — равнодушно сказал алма-атинский чиновник.

Бедная Алла Робертовна! Такого непонимания, да еще со стороны высокого начальства она пережить не могла. На следующий день, встретив ненавистного инженера в дверях своего кабинета, она злобно прошипела ему в лицо:

— Скажите жене, пусть готовит пеленки!

— Какие пеленки? — не понял он.

— Такие! Я подала ходатайство о лишении вас родительских прав. Ребенка будет воспитывать государство. Не хватало, чтоб еще один сектант вырос.

Алла Робертовна гордо вскинула голову и убежала прочь по коридору, оставляя за собой только сердитый стук каблуков. Ростислав остался стоять у стены.

— Что с вами, Ростислав Николаевич? — испуганно воскликнула одна из проходивших мимо сотрудниц. Его лицо было просто серым, и крупные капли пота покрывали лоб. Угроза Чаплинской была вполне в духе времени — в среде верующих рассказы о подобных случаях передавались из уст в уста.

Сотрудница завела Ростислава в кабинет, усадила в кресло и подала стакан воды.

— Вам лучше? — спрашивала она, вытирая ему лоб мокрым платком.