Повести

Боцман открыл глаза. Громада встречного теплохода была совсем рядом. В отсвете луча Михалев успел прочитать страшную в своей нелепости надпись на фальшборте: «Череп…»

Ужаснувшись при виде этого слова, он замер, не в силах отвести взгляд от надвигающегося на него борта.

«С ума сошел, — подумал боцман. — Да что же это такое! Что за чертовщина?»

Ему показалось, что широкий, массивный нос встречного судна нацелен на него, сейчас он ударит по нему, сомнет и раздавит. Инстинктивно боцман вжал голову в плечи и попятился к надстройке.

Он стукнулся спиной о доску с укрепленными на ней баграми, ойкнул от боли. И почти так же до боли представил, как сейчас массивный форштевень встречного шибанет по обносу «Гряды», с хрустом и лязгом вонзится в тонкую, из реек, надстройку, накренит пароход, станет давить призывников в носовых классах «Гряды».

От этой мысли боцман застонал, метнулся к двери, чтобы упредить, спасти от гибели этих только что начинающих взрослую жизнь парней. Он оглянулся: не успеть! И тут же заметил массивные кранцы, наискось перечеркивающие слепящий поток света. Боцман перепрыгнул через леер, ссунул кранец. Бросился к другому, сбросил его, метнулся к третьему…

В эту минуту привальный брус «Череповца», обшитый толстой металлической полосой, с хрустом надломил опущенные боцманом кранцы, посшибал леерные стойки, глухо шмякнулся в фальшборт.

Толчок сбил боцмана. Падая, он услышал женский вскрик и почувствовал, как его подхватили чьи-то руки.

Помедлив, словно бы нехотя, суда разошлись.

Из темноты с «Череповца» доносилась испуганно-злобная ругань, усиленная мегафоном. Ее не могли заглушить всполошенные крики, топот и хлопанье дверей на «Гряде». Луч прожектора воровски обшарил пароход и погас.

Немцев отчаянно крикнул в машину, чтобы застопорили ход, и выбежал из рубки. Сергей, ослепленный прожектором, остался на месте.

…Все случилось так быстро, что Сергей даже не успел испугаться. Он перетрусил уже потом, когда в рубку ворвался капитан и следом двое штурманов со своими рулевыми. Капитан оттолкнул от штурвала Сергея и велел стать к рулю другому матросу. Тут подбежал Немцев, и капитан заорал на него. В рубке стало тесно и шумно, хотя вскоре капитан перестал кричать, и все остальные тоже стояли молча и только трудно дышали, словно после бега.

На мостик поднялся механик и сказал, что течи в корпусе нет. Поломаны два кранца и сбиты стойки леерного ограждения да помят фальшборт.

— Хорошо, что боцман кранцы подсунул, а то бы!.. — механик махнул рукой.

— Где он? — спохватился капитан. — Позвать сюда!

— На носу, — ответил механик. — Его ранило.

— Ступайте вниз, — приказал капитан Немцеву, — и окажите помощь. — Он помолчал и добавил: — Все остальные тоже ступайте! Успокойте людей. Объясните, что ничего серьезного нет. Сейчас, мол, пойдем.

Сергей двинулся было вместе со всеми, но капитан приказал:

— Досов, останься!

Когда рубка опустела, капитан спросил: — Название у встречного видел?

— «Череповец» вроде, — хрипло и не очень уверенно ответил Сергей.

— Вроде или точно?

— Точно «Череповец», — более уверенно доложил Сергей, припомнив подробности столкновения: дымящийся луч прожектора, высокий борт, внезапно и неотвратимо высунувшийся из темноты. Он снова до мельчайших подробностей увидел четкие буквы на фальшборте и впереди букв скрещенные якоря, похожие на скрещенные берцовые кости, — эмблему грузовых судов пароходства.

— Сменишься с вахты, напишешь объяснение, — сказал капитан.

На трапе появился Немцев.

— Что с боцманом? — повернулся к нему капитан.

— Крови не видать. Отвел его в каюту, попросил, чтобы Галка Спиридонова присматривала. По-моему, стукнуло его. Или просто испугался старик.

— Он в войну не боялся, а тут испугался, — неожиданно вырвалось у Сергея, — чепуху ты говоришь.

И хотя это было прямым нарушением вахтенного этикета, которому обучал Сергея штурман, на этот раз Немцев миролюбиво сказал:

— Ну не испугался, а просто нервный шок. Это бывает. Верно, Леонтий Васильевич?

— Сменитесь с вахты, напишете объяснение, — уклонился капитан от ответа. — Я пойду взгляну, как там.

Услышав второй раз про необходимость писать объяснение, Сергей спросил у Немцева после ухода капитана:

— И мне велит. А что писать-то хоть?

— Пиши как было.

— Так мы же не виноваты!

— Мы с тобой, конечно, нет, — сказал штурман. — С капитана спрос. Нечего ему было уходить.

— Так я же говорил тебе, — начал было Сергей, но штурман не дослушал, перебил:

— Говорил, говорил! В герои захотелось? Ишь ты какой шустрый! Или хочешь в судоходной инспекции доказать, что умнее дипломированного специалиста стал? — Немцев нервно засмеялся. — Ну ты даешь! Так тебя и станут слушать. Что, там дураки сидят?! Они, брат, в корень смотрят: обязан капитан быть на вахте, с него и спрос, а мы с тобой дело десятое. Тут, брат, не все так просто, как ты думаешь.

— Погоди, — сказал Сергей, — но ведь мы-то, пароход-то есть наш не виноват. Мы же правильно все делали. Это на нас налетел «Череповец». Им и попадет.