Повести

Дик совершенно обезумел. Он стучал лапами в стекло. Марина схватила его за ошейник и вдруг увидела: маленький, стоявший на подножке, выхватил из-за пазухи длинный, острый нож, взмахнул им… высокий всплеснул руками и провалился куда-то. А человек с ножом взглянул в окно и встретился с Мариной глазами.

Из тысячи глаз она узнала бы эти острые белые глазки! Это он в Теберде убивал ребят! Лицо у него сейчас было совсем другое, чем там, в Теберде, но глаза те же. Марина вскрикнула, а человек сразу исчез, словно сквозь землю провалился.

Человек с ножом взглянул в окно и встретился с Мариной глазами.

— Ну, вот, привиделось, — сказал сзади проводник. — Никого вовсе нету. Беспокоите зря, девочка, занятых людей…

— Да ведь убили… Человека сейчас убили! — крикнула Марина, притягивая к себе Дика.

— Чепуха!..

Но поезд вдруг резко остановился.

— Тормоза, — сказал проводник, — наверное, и вправду убили, — и принялся ключом отпирать дверь.

— Что случилось? Девочка, ты не знаешь, что случилось? — услышала Марина за собой спокойный голос.

Она подняла глаза и увидела офицера с погонами капитана на плечах. Молодой, белокурый, высокий, — она видела его, когда садилась в поезд. Он ехал в крайнем купе один и успел расспросить её обо всем, а потом угостил дыней.

— Убили человека. Ножом. — дрожа, сказала Марина.

— Где? На подножке? Кто?

— Немец.

— Скажете тоже — немец, — сказал проводник с подножки. — Какие тут могут быть немцы?

— Нет, вы знаете, это фриц. Я его хорошо узнала. По белым глазам. Он в Теберде был.

— Тот самый? — капитан положил тёплую руку ей на плечо. — Ты в этом уверена?

— Да. Помните, о котором я вам рассказывала. Он, правда, тогда был в мундире, а теперь — в штатском. И лицо у него другое. Но я его сразу узнала по глазам. Да и Дик узнал. Вы видите — у него шерсть дыбом стоит. Это он его разорвать хочет.

Капитан спрыгнул с подножки и пошёл вдоль поезда. Марина увидела, что навстречу ему два поездных санитара несут на носилках бородатого. Теперь он был без очков, на верное, потерял их, когда упал, глаза его были закрыты, а руки безжизненно свешивались с носилок. «Убит», — подумала Марина. Но бородатый вдруг шевельнулся и застонал.

— Жив?', — сказала Марина.

— Ну, ему жить недолго, — вставил проводник. — Поди, всю голову размозжило, свалился на полном ходу… Проходи, девочка, в вагон со своей собакой, сейчас поедем.

Поезд свистнул и тронулся. Марина заметила, что капитан в вагон не вернулся.

«Опоздал, — подумала она. — А как же его вещи?..»

Глава третья, в которой умирающий метеоролог рассказывает, как он потерял и нашёл майора Шранке

Капитан не опоздал, а отстал от поезда нарочно. Он знал от Марины, что тут не простое ограбление, что убийца — немец, злодей, уничтожавший больных детишек. И вот он где-то тут, поблизости, на свободе. И раненый, который лежит сейчас на носилках, несомненно, так же как и Марина, встречался с немцем раньше. Потому-то тот его и сбросил с поезда.

В больнице, куда Пётр Сергеевич — так звали капитана — привёз на машине раненого, сказали, что он проживёт очень-очень недолго. Пётр Сергеевич попросил провести его в палату. Он уже успел узнать, что у раненого в бумажнике оказались документы на имя сотрудника горной метеорологической станции — Афанасия Александровича Гринько.

Капитан придвинул табурет к постели и сел. Прошло десять минут, пятнадцать, двадцать. Раненый открыл глаза.

— Доктор, — прошептал он, взглянув на белый халат Петра Сергеевича.

— Я не доктор, — сказал Пётр Сергеевич. — Я, Афанасий Александрович, давно уже сижу здесь и жду, чтобы вы очнулись. Меня весьма интересует тот человек, с которым вы встретились на подножке вагона. Это злейший враг. Мы его рано или поздно поймаем. Но мне хотелось бы словить его как можно скорее, пока он не натворил новых бед. Как его зовут?

— Шранке. Майор Шранке… Но до войны его звали иначе. Наверное, у него много имён. Я работал метеорологом на Эльбрусе. И в первый раз я встретился с ним много лет назад. Вы знаете, у него было совсем другое лицо тогда, но я его сразу узнал. У него не только много имён, у него, мне думается, множество шкур, в которые он влезает. И он умеет отлично гримироваться. В первый раз я увидел его… если вы помните, германская экспедиция альпинистов восходила на Эльбрус…

— Помню, — подтвердил Пётр Сергеевич.