Повести

Отзыв Шевырева (в рецензии на “Петербургский сборник” Некрасова) любопытен только указанием на возможность зависимости “Шинели” от “Демона” Павлова: “Павлов, в порыве раздраженной сатиры… изобразил в своем “Демоне” всё нравственное униженье, до которого могла дойти эта жертва общественных условий… Может быть “Демон” вызвал Гоголеву “Шинель”. — См. “Москвитянин” 1846, кн. I.

К 1847 г. относится первый из отзывов о “Шинели” Аполлона Григорьева: “В образе Акакия Акакиевича поэт начертал последнюю грань обмеленья божьего создания до той степени, что вещь, и вещь самая ничтожная, становится для человека источником беспредельной радости и уничтожающего горя…, волос становится дыбом от злобно-холодного юмора, с которым следится это обмеление”. — См. Собрание сочинений Аполлона Григорьева под ред. В. Ф. Саводника, вып. 8-й, М., 1916, стр. 9. — Позже Ап. Григорьев не раз сближал именно с “Шинелью” односторонность “школы сентиментального натурализма”, — так он называл Достоевского и его последователей. — См. указанное изд., стр. 26–27; см. также Полное собрание сочинений Ап. Григорьева, I, Пгр., 1918, стр. 151–152; Ап. Григорьев “Воспоминания”, изд. Academia, 1930, стр. 318; “Н. В. Гоголь. Материалы и исследования”, под ред. В. В. Гиппиуса, 1936, стр. 252–253.

Чернышевский посвятил “Шинели” особый экскурс в статье “Не начало ли перемены?” (1861 г.), посвященной “Рассказам Н. В. Успенского” и трактующей о реалистическом изображении “народа”, “без всяких прикрас”.

“Упоминает ли Гоголь о каких-нибудь недостатках Акакия Акакиевича?” спрашивает Чернышевский: “Нет, Акакий Акакиевич бесусловно прав и хорош; вся беда его приписывается бесчувствию, пошлости, грубости людей, от которых зависит его судьба. Как пошлы, отвратительны сослуживцы Акакия Акакиевича, глумящиеся над его беспомощностью! Как преступно невнимательны его начальники, не вникающие в его бедственное положение, не заботящиеся пособить ему! Акакий Акакиевич страдает и погибает от человеческого жестокосердия. Так подлецом почел бы себя Гоголь, если бы рассказал нам о нем другим тоном”. “Но Акакий Акакиевич имел множество недостатков… Он был круглый невежда и совершенный идиот, ни к чему неспособный. Это видно из рассказа о нем, хотя рассказ написан не с той целью. Зачем же Гоголь прямо не налегает на эту часть правды об Акакие Акакиевиче?.. Мы знаем, отчего. Говорить всю правду об Акакие Акакиевиче бесполезно и бессовестно, если не может эта правда принести пользы ему, заслуживающему сострадания по своей убогости. Можно говорить об нем только то, что нужно для возбуждения симпатии к нему. Будем же молчать о его недостатках… Таково было отношение прежних наших писателей к народу. Он являлся перед нами в виде Акакия Акакиевича, о котором можно только сожалеть, который может получать себе пользу только от нашего сострадания… Читайте повести из народного быта г. Григоровича и г. Тургенева со всеми их подражателями — всё это насквозь пропитано запахом “шинели Акакия Акакиевича”. — См. Соч. Чернышевского, VIII, Пгр., 1918.

КОЛЯСКА

I.

“Коляска” впервые была напечатана в первой книге пушкинского “Современника”, вышедшей в апреле 1836 г. (цензурное разрешение от 31 марта). Рукопись, с которой печаталась повесть в “Современнике”, до нас не дошла. Сохранилась лишь первоначальная черновая редакция (КPM6). [См. “Сборник общества любителей российской словесности за 1891 г.”, М., 1891, стр. 55; Соч., 10 изд., VI, стр. 367.]

В третьем томе Сочинений Гоголя изд. 1842 г. “Коляска” перепечатана с небольшими стилистическими изменениями; текст “Современника” почти в точности повторен и в издании Сочинений Гоголя 1855 г.

Время написания “Коляски” определяется положением ее первоначальной редакции в КРМ6, куда Гоголь начал вносить свои записи с 1835 г. Непосредственно за “Коляской” следует текст наброска исторической драмы “Альфред”, а несколько дальше (на листе 16) — рецензия на пьесу Загоскина “Недовольные”, вышедшую в начале 1836 г. Поскольку, таким образом, основной материал тетради относится к концу 1835 и началу 1836 гг., следует и первоначальную редакцию “Коляски” отнести не ранее чем к середине 1835 г. В начале октября 1835 г. повесть была Гоголем закончена и передана Пушкину — для проектировавшегося, но не осуществленного альманаха. Так, уже в письме от первой половины октября Пушкин сообщал П. А. Плетневу из Михайловского: “Спасибо, великое спасибо Гоголю за его Коляску, в ней альманах далеко может уехать, но мое мнение: даром Коляски не брать, а установить ей цену: Гоголю нужны деньги”. [Пушкин, “Переписка”, изд. Академии Наук, т. III, с. 238.]