Повести

Трое суток Олеся пролежала в забытьи с высокой температурой, шепча в бреду: «В этом зверином доме я жила двадцать лет!». К вечеру четвёртых суток, она не только могла свободно и легко передвигаться по квартире, но и приготовила ужин истощённому от переживаний за любимую и бессонных ночей, когда он ухаживал за Олесей, Глебу.

Глава шестая

Глеб с детства мечтал стать лётчиком. Эта фанатичная мечта преследовала его во сне и наяву. Почти каждую ночь во сне он сидел за штурвалом истребителя. Мальчик посещал с отцом все праздники авиации, знал названия самолётов, историю самолётостроения. И для родителей, далёких от профессии защитника Родины, не стало неожиданностью, когда их сын, окончив школу с золотой медалью, поступил в Каченское военное училище, где готовят лётчиков-истребителей, после окончания которого, его направили в город Мары, расположенный в Таджикистане. Отлетав там два года и получив звание старшего лейтенанта, он, разочаровавшись в семейной жизни (Глеб женился на девушке, будучи курсантом и расстался с ней после её измены), попросил командировать его в Афганистан, где уже шесть лет шла война. В июне 1983 г. Глеб прибыл на аэродром Кокайды. Проведя несколько летных дней, познакомившись с условиями рельефа, климата и слетав на высокогорный полигон, он с группой лётчиков перелетел на аэродром Баграм. Через два дня они приняли на себя всю тяжесть боевой работы.

Разведка выполнялась, как правило, на одиночном самолете, приходилось постоянно следить за положением своего самолета относительно стенок узкого и глубокого ущелья. Особую сложность представляли такие полеты в сложных метеоусловиях, когда сверху ущелье было закрыто облачностью. Одновременная атака с разных направлений, неожиданный проход над целью на форсажном режиме, а иногда и на сверхзвуковой скорости оказывали деморализующее действие на противника, что, несомненно, сказывалось на уровне потерь при боевых вылетах. Важнейшие принципы полётов были: внезапность, быстрота, интенсивность огня, взаимный контроль, точность, инициатива и всесторонний учет условий.

Очередной вылет на боевое задание был прерван, тем, что душманы подбили истребитель Глеба. Он почувствовал сильный удар в хвостовой части, машина перестала слушаться рулей. С левым креном самолет начал переходить на снижение. Одновременно с докладом «Катапультируюсь!» в перископ он увидел выбросы пламени в хвостовой части. В доли секунды была занята поза для катапультирования. С этого момента время остановилось. Казалось, прошла вечность, пока рывок купола наполнившегося над головой парашюта вернул к реальному восприятию времени. Ударившись о склон, сначала ногами, а затем головой и корпусом, он прокатился несколько десятков метров по склону, не пропуская камни и валуны. Глеб потерял сознание. Купол, зацепившись за камни, остался сзади и стал опускаться. Придя в себя, он почувствовал, как невольно стал закрадываться страх. Время тянулось преступно медленно. Но не прошло и трех минут, как послышался рокот Ми-8, и летчик сбитого самолета оказался на борту поисково-спасательного вертолёта. Глеб еще не осознавал, что все позади. Тут же по старой авиационной традиции ему была вручена фляга с огненной водой, пару глотков и смертельно захотелось спать.

Потом последовали месяцы в госпиталях – серьёзная контузия, сильное сотрясение мозга и раздробленный перелом правой ноги требовали длительного восстановления.

Глеб не понимал бессмысленных жертв бессмысленной войны. Перед его глазами постоянно стояли глаза мёртвых мальчиков, положенных в цинковые гробы, их искорёженные, окровавленные тела. Год в Афганистане оставил след 162-мя боевыми вылетами в летной книжке и орденами «Красной Звезды» и «За службу Родине» третьей степени на парадном мундире. А еще памятью, которая, спустя годы, не давала спокойно спать. После Афганистана характер Глеба изменился – потрясения, увиденные на войне, не могли не сказаться на его психике. Он стал замкнутым, неразговорчивым, избегал личных отношений с девушками, которые вились над ним, как мотыльки над пламенем. Всё изменилось мгновенно, когда в клуб пришла девушка с такими ясными, чистыми глазами цвета спелого мёда, от которых невозможно было оторвать взгляда…

Весть о том, что его жена погибла от удара молнии, ввела Глеба в ступор. Двое суток он сидел с онемевшим телом и огромной, будто пораженной взрывом, дырой в душе. Жизнь кончена. Самое дорогое, что было у него – исчезло в одно мгновение. Глеб находился в состоянии прострации, не реагируя на разрывающиеся звонки телефона. В конце вторых суток в дверь стали ломиться, это вывело его из состояния оцепенения, он медленно, словно сомнамбула, поднялся с кресла и открыл дверь. На пороге стоял радостный тесть. Он сообщил Глебу, что Олеся жива и находится в реанимации. Глеб какие-то мгновенья не мог поверить в чудо, затем выскочил из дома, бросившись навстречу к своей любимой.

Глава седьмая