Повести и рассказы писателей ГДР. Том II

Спустя три дня пришла открытка. «Здесь скучновато, — писала Беттина, — и дождь как из ведра, но мы не унываем. Все еще надеемся на погоду. Из палаток перебрались в большущую ригу, будем там, пока дождь, все равно никто не работает, а уж нянчатся с нами! Но солнышка это не заменяет, что поделаешь». Открытка пришла в тот день, когда Ханна впервые встала с постели; температура спала, и от болезни осталось лишь то, что Томас назвал «патологическим обжорством». Все последние дни мальчишка сиял как начищенный пятак: возможно, и потому, что через два дня кончалась работа и он мог со спокойной совестью дожидаться солнечных дней. Не может же дождь лить до скончания века, утверждал он. Одновременно он объяснял отцу, который тщетно пытался починить подтекающий кран, что работа некоего прибора зависит не от поливинилхлорида — не от ПВХ, как принято говорить, — продукта полимеризации, а, скорей, от полимиадов — продукта поликонденсации, и чего они головы ломают, когда и так все ясно! Трумпетер покорно выслушал эту ценную информацию. Кран продолжал подтекать.

Такова была одна половина его жизни, вторую он отдавал строительству. Даже по относительно благоустроенным районам едва можно было пробраться, да и то лишь в резиновых сапогах, а уж там, где велись подземные работы, нужна была по меньшей мере надувная лодка. Однажды, года полтора назад, они уже пережили это: беспрерывный дождь за три недели превратил стройплощадку в болото. Итак, имея опыт, они теперь знали, что делать. Еще в ночь на ту среду, когда Ханна вернулась с гриппом, еще в ту ночь Трумпетер начал расставлять насосы. Опасность была в том, что в этой чертовой низине под пахотной землей залегал мощный четырехметровый слой глины, поэтому вода, наполняя вырытые под фундаменты котлованы, не всасывалась, а, наоборот, прибывала. Самосвалы увязали в глинистом месиве. Строительство подземных коммуникаций напоминало сейчас отдел городского водоснабжения, а строители в зюйдвестках, то есть широкополых шляпах, походили на пиратов из западногерманского боевика — эти фильмы современная культура беззастенчиво берет под свое покровительство. Каждые два-три часа насосы выходили из строя, их разбирали, и снова оказывалось, что все дело в поршнях; это приводило всех в ярость, но Трумпетер сказал:

— Чего уж там, все-таки люди, соорудившие эту штуковину, немало мозги над ней поломали.

Итак, вода прибывала, а они смотрели на это и ничего не могли сделать; впрочем, на то малое, что они все-таки сделали, ушло сил за один день больше, чем за целую неделю. О плане уже не думали, его выполнение каждый дождливый день отодвигал все дальше и дальше. Тучи без передышки стеной шли из-за горизонта; казалось, они со всего полушария договорились обрушиться на несколько километров стройплощадки. Она тонула в бурой вязкой жиже, а в низине вода добралась уже до строительного барака и цементного силоса. Ветер и дождь хлестали по воде и обрушивали ее на жилые дома и недостроенные коробки. Город скрылся под свинцовой пеленой; дни стояли мутно-серые, ночи — черные как деготь.

Все понимали, что произойдет, если грязная жижа доберется до города. Бригада Трумпетера стала вынимать грунт со стороны пустоши, они работали по двенадцати часов в сутки, и к вечеру их одежда была — хоть выжимай. Чем глубже они копали, тем болотистей становилась почва; Ленерт и Трайхман подтаскивали бревна, они прерывали работу лишь для того, чтобы забраться в кабину экскаватора — единственное сухое место, где можно было хранить сигареты, — и, наскоро перекурив, снова выйти под дождь. Но вот экскаватор Зальцмана дико взревел и, сделав несколько пустых выхлопов, смолк. Никто не удивился, экскаватор Грасника стоял уже два часа, вот и Зальцман встал, теперь работали только три машины. Но вдруг, словно кому-то назло, стрела на экскаваторе Грасника пошла вверх, покачалась, и Трумпетер услышал басовитое гудение мотора.

Бывают времена, когда человек показывает истинное свое обличье. В такие дни ты вдруг понимаешь, кто тебя окружает: коллектив или просто определенное количество людей. Трумпетер проклинал небо, и дождь, и этот так называемый универсальный экскаватор — было бы остроумнее называть его однопогодным экскаватором, — Трумпетер обливался потом, пыхтел, промокал до костей и при всем том пребывал в отличнейшем настроении и едва ли не радовался тому, что наконец-то нарушилось равномерное течение будней. «В обычное время, в обычных условиях не так просто было бы подвигнуть людей на такой энтузиазм, — думал он. — Такой подъем, ей-богу, стоит потопа, если он не всемирный, конечно».