Мы все трое уставились на колодец с воротом; такие обычно бывают в деревнях, сруб его, естественно, сверкал новехонькими бревнами.
— Как родниковая. Я, почитай, уже лет тридцать пью воду из здешних горных ручьев. Так наша колодезная им не уступит.
— А мыло?
— Мылится, мылится, чего ж ему еще!..
Я подошел к колодцу, вытянул ведро — оно тоже было новехонькое, сверкающее оцинковкой, — взболтнул воду и отпил. Затем огляделся; и отсюда ничто не радовало глаз. Участок был слишком большим. Слишком большим, чтобы не украсить его хоть одним деревцем. На террасе соседнего дома, которая находилась напротив нашей и, словно зеркальное отражение, ничем не отличалась от нее, разве что расположением дверей, появилась невысокая женщина в синем платье. Выйдя из одной двери, она вошла в другую, не посмотрев в нашу сторону. Я опустил ведро.
— Вода хорошая. Даже очень хорошая. Боюсь, затмит все прочие напитки.
— Тогда придется ее подпортить! — крикнул Коша с террасы. Женщину он не заметил; схватившись обеими руками за перила из водопроводных труб и раскачиваясь, он рассмеялся: — Будем валить туда кухонные отбросы. А после сочтемся.
Хозяин проронил только:
— Портить нельзя.