Повести о карме

— Да! Я не дам вам умереть! Вы будете жить и мучиться! А ещё…

Рука с ножом нависает над женщиной. Ворох одежды приходит в движение. Отчаянная, безнадёжная борьба.

— Я выколю вам глаза! Изуродую лицо…

Вскрик, хруст. Хрип. Брызжет красное. Всё тонет в багровой пелене.

Мог ли Нобуюки Кубо оказаться таким мерзавцем? Вряд ли. Оба Ясухиро, старший и младший, должны были почувствовать внутреннюю гниль. Нет, они не упоминали об этом. С другой стороны, случается всякое, а Ясухиро видели Кубо всего пару раз. Если так, в третий раз Кубо-второй почти не соврал мне. Просто умолчал о сломанной спине.

Не хотел порочить память ученика? Так ведь опорочил, заявил о требованиях подписать ему диплом, о насилии. Спрятал больший грех за меньшим? Напал на учителя — одно дело, напал на учителя-калеку — другое…

Мог Кубо случайно перерезать горло госпоже Йоко? Пожалуй, мог. В драке что угодно случается, будь ты хоть небесным воином. Я вспомнил, как бандиты напали на моего отца во сне, связали и избили. Не хотелось вспоминать, само всплыло.

Они боролись. Она пыталась вырвать у него нож, клинок соскочил…

Нет. Не сходится.

Ладно отец и сын Ясухиро. Но сама госпожа Йоко? Годами странствовала бок о бок с молодым Кубо. Учила его, вела по пути. И не заметила гнили? Не увидела мерзавца за маской почтительного ученика? Что же она за мастер тогда? Или заметила? Увидела? Радовалась этой гнили, выращивая себе новое тело?! В конце концов, если бы всё получилось, как задумала госпожа Йоко — такого подлеца не жалко, туда ему и дорога…

— Я понял! Я всё понял! Вы готовили меня для собственного фуккацу! Вы не учили меня — вы воспитывали себе новое тело…

— И что? Я доверила тебе такое важное дело, а ты даже этого не смог! Никчёмная бездарность!

— Как вы могли?! Я вам верил!

— Замолчи.

— Вы, мой сенсей, предали меня! Вы были для меня всем…

Хриплый смех. Кашель. Женщина с трудом приподнимается на локте. На лице ни страдания, ни сожаления. Насмешка: злая, беспощадная. Кривятся бескровные искусанные губы:

— Посмотри на себя! Я для тебя была всем?! Это правда. Я — всё, а ты — никто. Глупец, тряпка. Твой дух низок и грязен. А вот тело твоё ещё могло бы послужить. Шкодливый щенок! Ты и это испортил!

— Никто не смеет так говорить со мной…

Кубо шипит разъярённой змеёй. К лицу его приливает кровь, отливает, всё сразу. Он багровеет, бледнеет, скрипит зубами. Гримаса ярости. Взгляд рассыпает молнии.

— Ты уже испортил всё, что мог. Чем ты ещё можешь навредить мне? Больше, чем сейчас?

— Я… Я убью себя! У вас на глазах!

В руке Кубо нож. Отблеск пламени из очага отражается в клинке. Хижину застилает кровавый туман.

— Убивай! Я буду только рада!

— Я убью вас и себя одним ударом! Мы вместе уйдем в ад! Воплощаться будет некому и не в кого!!!

Хрипит, клокочет женский смех. Лицо Кубо расплывается, течёт расплавленным металлом. Превращается в оскаленную маску демона Ашура — воплощения гнева, ярости, безумия.

Взлетает нож. Туман смыкается, растворяет в себе силуэты мужчины и женщины. Шум борьбы, рычание. Безумные выкрики. Влажный хруст, хрип, бульканье…

Тишина.