Повести о карме

— Это не так-то просто. Тёмные людишки и дела свои хранят в темноте. Слухи? Не всему, что слышишь, можно доверять. Я, конечно, расспрошу кое-кого…

Большого рвения в его голосе не прозвучало. Малого — тоже.

— Если этих людей не остановить, они продолжат избивать Акайо!

Хидэши пожал плечами:

— Пусть заявит на них.

Он вновь разлил саке. Я вспомнил, что хотел ограничиться одной, но моя чашка уже была полна.

— Былой Акайо знал бы, кто на него напал. Знает и Весёлый Пёс — не по именам, так в лицо. После заявления я их найду и арестую. Или хотя бы предупрежу, чтобы гуляли подальше от лавки. А так — кого ловить? За что? За то, что некий торговец оттяпал себе палец ножом, а потом упал и разбил рожу? Нет заявления — нет преступления.

— Они его запугали! Угрожали семье! Вероятно, грозились сжечь дом. Уверен, он боится идти в полицию…

— Может быть, да. А может, и нет. Откуда мне знать?

— Вам нужно заявление? — меня взяла злость. — Пожалуйста! Четверо негодяев вчера вечером ломились в дом торговца Акайо и угрожали ему. Я пытался их остановить. Они напали на меня, о чём я заявляю официально. Если угодно, могу заявить в письменном виде. Как досин этого участка, вы обязаны расследовать нападение!

Не говоря ни слова, Хизэши выпил саке. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Сделав последний глоток, я поспешил накрыть свою опустевшую чашку ладонью, чтобы Хизэши не налил снова. Мне и первой-то было вполне достаточно.

— Ваше заявление принято, Рэйден-сан. Сделайте одолжение, опишите нападавших.

Я описал бандитов, как мог.

— Дешёвые куртки без рисунка. Соломенные шляпы, — повторил Хизэши. — Я ничего не упустил? Скупые приметы, однако. Вы случайно не разглядели их лица?

— Нет. У них должны были остаться синяки на теле!

— Я не могу приказывать каждому подозреваемому раздеться догола. В городе уйма людей с синяками. Это не преступление.

— У одного сильно подбит глаз. Возможно, выбит.

— Глаз? — досин оживился. — Это уже что-то. Есть, с чего начать. Хорошо, Рэйден-сан. Я займусь этим делом.

Во взгляде Хизэши читалось неподдельное уважение. Меня обжёг стыд — это неприятное чувство начало входить у меня в привычку. Он думает, я сумел отбиться от четырёх бандитов. Одного наградил особой приметой…

Нет, я не стал его разочаровывать. Не только неудобные вопросы могут послужить лопатой для раскопок истины. Уважение тоже пригодится. Видите, Фудо-сан? Я быстро учусь.

— Благодарю вас, Хизэши-сан. Позвольте ещё один вопрос?

— Разумеется.

— Кто забрал тело погибшего бродяги?

— Весёлого Пса? — если досин и удивился моему вопросу, то виду не подал. — У него не нашлось ни родственников, ни близких друзей. Тело унесли эта, сборщики трупов. Выяснять имя покойного не понадобилось, так что думаю, труп уже сожгли.

— Благодарю вас. И последняя просьба: не могли бы вы показать мне то место, где нашли тело Весёлого Пса?

— Но там уже не осталось никаких следов!

— И тем не менее, я хотел бы взглянуть.

— Я вас отведу, — Хизэши встал. — Тут недалеко.

Он подозвал хозяина, мы рассчитались и вышли на улицу. Я махнул рукой поджидавшему на углу Мигеру: за мной!

2 «Та женщина назвалась?»

К вечеру распогодилось. Верховой ветер унёс тучи к морю. Небо перечёркивали лишь тающие перистые хвосты — точь-в-точь следы от метлы нерадивого уборщика. Клонясь к закату, солнце красило их в нежно-персиковый цвет.

Красота, подумал я. И начертал рукой в воздухе подходящий иероглиф.

Квартал эта располагался на северной окраине города. Тут красотой и не пахло. Пахло, вернее, смердело гнилью, гарью и нечистотами. Под стать ароматам были и улицы: грязь, колдобины, мерзкого вида сточные канавы. Кривобокие развалюхи прятались за прохудившимися заборами, а местами стояли просто так, без заборов. В горах мусора рылись чумазые дети, одетые в лохмотья, и стаи кудлатых тощих собак. Те взрослые, что попадались нам на пути, при виде незваных гостей спешили исчезнуть с глаз долой. Опыт подсказывал им, что встреча с прилично одетым самураем, забредшим в их квартал — в особенности с самураем, которого сопровождает слуга-каонай! — не сулит добра.

Женщина в ветхой накидке замешкалась, и я окликнул её:

— Эй!

От звука моего голоса женщина вздрогнула всем телом, словно от удара. Втянула голову в плечи:

— Виновата, господин! Простите, господин…

— Мне нужен староста сборщиков трупов.

— Виновата, господин…

— Где мне его найти?

— Простите, господин…

— Хватит! Просто скажи, где живёт староста.

Но смысл моих слов был далёк от неё. Взгляд упёрся в лужу, язык бормотал:

— Виновата, простите…

Я начал терять терпение.

— Хочешь заработать монету?

— Я хочу, господин!

Из щели меж двумя хибарами, где, казалось, и собаке не протиснуться, вывернулся юркий, закутанный в тряпьё человечек с подвижным обезьяньим лицом.

— Знаешь, где живёт староста сборщиков трупов?

— Знаю, господин! Отвести вас?

— Веди. Придём — вознагражу.

— Да, господин! Вы очень добры!

Прихрамывая, человечек с завидной резвостью затрусил по улице. Время от времени он оглядывался, проверяя, следую ли я за ним. Призывно махал рукой, маленькой как у ребёнка: