Повести о Куликовской битве

Самому же князю великому бяше видети весь доспех его бит и язвен, но на телеси его не бяше язвы никоея же, а бился с татары в лице, став напреди, на первом суйме. О сем убо мнози князи с воеводы многажды глаголаша ему: «Княже господине, не ставися напреди битися, но назади или на криле или негде в опришнем месте». Он же отвещеваше им: «Да како аз възглаголю: братья моя, да потягнем вси съодиного, а сам лице свое почну крыти и хоронитися назади? Не могу в том быти, но хощу якоже словом, такожде и делом, напереди всех и пред всими главу свою положити за свою братью и за вся крестьяны, да и прочий, то видевше, приймуть с усердием дерзновение». Да якоже рече, тако и сътвори: бьяшеся с татары тогда, став напреди всех, а елико одесную и ошююю его дружину его биша, самого же въкруг оступиша около, аки вода многа обаполы, и многа ударения ударишася по главе его и по плещема его и по утробе его, но от всех сих бог заступил его в день брани, щитом истины и оружием благоволения осенил его над главою его, десницею своею защитил его, и рукою крепкою и мышцею высокою бог избавил есть укрепивый его, и тако промежи ратными многими цел съхранен бысть. «Не на лук мой уповаю и оружие мое не спасеть мене, якоже рече пророк Давид, вышняго положил еси прибежище твое; не приидеть к тебе зло и рана не приближится к телеси твоему, яко ангелом своим заповесть о тебе съхранити тя в всех путех твоих и не убоишися от стрелы, летящия в дне».

Се же бысть грех ради наших: въоружаются на ны иноплеменници, да быхом ся отступили от своих неправд, от братоненавидения и от сребролюбия и в неправду судящих и от насилья; но милосерд бо есть бог человеколюбець, не до конца прогневается на ны, ни в веки враждуеть. А отселе, от страны литовския Ягайло князь литовьский прииде со всею силою литовьскою Мамаю пособляти татаром поганым на помощь, а крестьяном на пакость, но и от тех бог избавил: не поспеша бо на срок за малым за едино днище или менши, но точию слышав Ягайло Олгердовичь и вся сила его, яко князю великому с Мамаем бой был и князь великий одоле, а Мамай побежден побеже. без всякого пождания Литва с Ягайлом побегоша назад со многою скоростию, никим же гоними: не видеша бо тогда князя великаго, ни рати его, ни оружья его, токмо имени его Литва бояхуся и трепетаху [271].

Князь же Дмитрий с братом своим с Володимером и с князми рускими и с воеводами и с прочими боляры и с всеми вой оставшимися, став той нощи на поганых обедищих, на костех татарьских, утер поту своего и отдохнув от труда своего, велико благодарение принесе к богу, давшему такову на поганыя победу и избавльшему раба своего от оружия люта: «Помянул еси, господи, милость свою, избавил ны еси, господи, от сыроядець сих, от поганаго Мамая и от нечестивых измаиловичь от безаконных агарян, подавая честь яко сын своей матери; уставил еси стремление страстное, якоже еси уставил слуге своему Моисею и древнему Давыду и новому Константину, и Ярославу, сроднику великих князей, на окаянного и на проклятаго братоубийцю безглавнаго зверя Святополка — и ты, богородице, помиловала еси милостию своею нас грешных раб своих и весь род крестьяньский, умолила еси безлетнаго сына своего». И мнози князи рустии и воеводы прехвальными похвалами прославиша пречистую матерь божию богородицю. И пакы христолюбивый князь похвали дружину свою, иже крепко бишаоя с иноплеменники и твердо брашася и мужески храброваша и дерьзнуша по бозеза веру крестьяньскую.