Повести о Куликовской битве

Князь же Владимер Андреевичь прииде вборзе к Москве и вси князи и воеводы. Князь же великий Дмитрей Ивановичь, поим брата своего князя Владимера Андреевичи, прииде к преосвищенному митрополиту Киприану и рече ему: «Веси ли, отче нашь, ныне настоащую сию беду великую, ико безбожный царь Мамай гридеть на нас, неуклонным образом ярость нося?» Митрополит же рече великому князю: «Повежь ми, господине, чим еси пред ним не исправилъся?» Князь же великый рече: «Испытахомся, отче, повелику, яко все па отец наших преданию, еще же нъипаче въздахом ему». Митрополит же рече: «Видиши ли, господине, попущением божиим, наших ради съгрешений идеть пленити землю нашу, нъ вам подобаеть, князем православным, тех нечестивых дарми утолити четверицею сугубь. Аще того ради не смерится, ино господь его смирить, того ради господь гръдым противится, а смиренным благодать дает. Тако же случися иногда великому Василию в Кесарии: егда злый отступник Иулиан, идый в пръсы и хоте разорити град его Кесарию, Василий же великий помолися с всеми Христианы господу богу и събра много злата и посла к нему, дабы его пресъступника утолити. Он же оканный паче възярися, и господь посла на него въина своего Меркуриа погубити его. И невидимо пронзен бысть в сердце нечестивый, жывот свой зле сконча. Ты же, господине, възми злато, елико имаши, и пошли противу его и паче исправися пред ним».

Князь же великий Дмитрей Ивановичъ избраннаго своего юношу, доволна суща разумом и смыслом, имянем Захарию Тютьшова и дасть ему два толмача, умеюща язык половетцьскый, и посылаеть с ним много злата к нечестивому царю Мамаю. Захариа же дойде земли Резанской и слышав, яко Олег резаньскый и Вольгорд литовскый приложылися поганому царю Мамаю, послав скоро вестника тайно к великому князю.

Князь же великий Дмитрей Ивановичь, слышав ту весть, нача сердцем болети и наплънися ярости и горести, и нача молитися: «Господи боже мой, на тя надеюся, правду любящаго. Аще ми враг пакости дееть, то подобаеть ми тръпети, яко искони есть ненавистник и враг роду христианскому. Си же мои друзи искрньнии тако умыслиша на мя. Суди, господи, между ими и мною аз бо им ни единого зла не сътворих, разве даров и чьсти от них приимах, а им противу тако же даровах. Нъ суди, господи, по правде моей, да скончается злоба грешных».

И поим брата своего князя Владимера Андреевича и поиде второе к преосвященному митрополиту и поведаа ему, како Вольгорд литовский и Олег резанскый съвокупилися с Мамаем на ны. Преосвященный же митрополит рече: «Сам пакы, господине, кою обиду сътвор еси има?» — Князь же великий прослезися и рече: «Аще есми пред богом грешен или человекы, а пред ними есми ни единыа черты не преступих по отець своих закону. Веси бо, отче, и сам, яко доволен есьми своими отокы, а им никою обиду не сътворих и не вем, что ради умножышяся на мя стужающеи ми». Преосвященный же митрополит рече: «Сыну мой, господине князь великий, просвети си веселием очи сердца. Закон божий чтеши и твориши правду, яко праведен господь и правду възлюби. Ныне же обыдоша тя, яко пси мнози, суетно и тщетно поучаются, ты же имянем господним противися им. Господь правдив и будеть ти в правду помощник. А от всевидящего ока владычня где можеть избыти от крепкыа рукы его?».

Князь же великий Дмитрей Ивановичь з братом своим с князем Владимером Андреевичем и с всеми русскыми князи и воеводами здумаша, яко сторожу тверду уготовити в поле. И посла на сторожу изъбранных своих крепких оружник — Родиона Ржевъскаго, Аньдреа Волосатаго, Василиа Тупика, Якова Ослябятова и иных с ними крепкых юнош. И повеле им на Тихой Сосне сторожу деати с веяным усердием и под Орду ехати и язык добыти, истину слышати царева хотениа.

А сам князь великий по всей Русской земли скорые гонци розослав с своими грамотами по всем градом: «Да вси готови будете па мою службу, на брань з безбожными половци агаряны. Съвокуплени вси на Коломне, на мясопуст святыа богородица».