Повести. Первая навигация. Следы ветра

— А у тебя реакция замедленная, — сказала, усмехнувшись, Наташа Генке, когда ребята ушли.

— Что поделаешь, такой родился, — притворно вздохнул Генка, — да и зачем нам всем мокнуть?

— Не ругай его, Ната, — тихо заступилась Зойка, — он нам сегодня путь к домику осветил. Это было очень красиво и эффектно…

— Эф-фе-ектно, — пропел Генка. И тут же на его лице появилась грозная, устрашающая гримаса. — Я бы тебе показал «эффектно», если бы ты была немного поздоровее, а то возись тут с тобой!.. Ведь точно же знала, что больная едешь, а, знала? Сознайся?

— Ну кто такое заранее может знать! — возмутилась Наташа.

Но услыхала от Зойки совершенно неожиданное:

— Я всегда считала тебя, Генка, наблюдательнее и прозорливее других, хотя ты кривляка и баламут. И сегодня ты угадал. Почти угадал. Я чувствовала, что заболеваю… Никому почему-то об этом не призналась. А вот тебе и Наташе могу… Я не хотела идти в поход, вы же знаете, я редко хожу. Но почувствовала, что заболеваю, и пошла. Думала — вылечусь. У меня уж не раз так бывало, как заболевать начинаю — хожу, бегаю, прыгаю, иногда помогало, а сегодня почему-то нет.

— Ну, а чего ты сейчас-то не бегаешь и не прыгаешь? — недовольно спросила Наташа.

— Негде, — ответила Зойка, — ведь там дождь… и еще я думала о том, что если человек почувствует, что умирает, он тоже должен обязательно ходить, ходить и не садиться, и не ложиться…

— Дура ты ненормальная! — грубо оборвала ее Наташа.

— Зачем ты на меня так? — едва выдохнула Зойка.

— Ну, ну, этого еще не хватало. — Наташа вытерла своей ладонью ей глаза. — Тебе нельзя волноваться. А грубого я ничего не сказала. То просто такая поговорка… Я любя…

Вбежали в дом Борис и Роман — мокрые до нитки, все в колючках репейника, на кедах песок и прилипшие травинки; от ребят пахнуло такой сыростью, что даже Генка невольно передернулся. В руках у Романа — черная от костра большая банка с водой, и руки и рубашка также у него черные, запачкались от банки, даже дождь не смог отмыть копоти, Борис принес огромную охапку хвороста, еле обхватывал его своими длинными руками.

— Молодцы, — похвалила Наташа.

— Будет ли гореть? — усомнился Генка.

— Давай спички, — сказал ему Борис и стал перед печкой на колени, открыл дверцу. — О, да тут сухого мусора и бумаги полно. — Он выгрузил из печки половину скомканных газет, еще какую-то замасленную бумагу, наломал веток, потом аккуратно пристроил на них банку с водой, взял у Генки коробок, чиркнул спичкой. Запахло дымком, от него сразу же стало как-то уютнее, хотя никакого тепла еще не было.

Роман и Борис разделись и стали выкручивать джинсы и рубашки.

Затем Борис наклонился над котлом, словно принюхиваясь, опустил в котел руку и закричал:

— Ура, котел-то ведь нагревается!

— Еще лопнет без воды, — сказала Наташа.

— Ничего с ним не станется, он ведь чугунный! — заликовал вдруг и Роман. — Да это же настоящая сушилка.

Роман выбрал несколько длинных и толстых веток, положил их на котел и развесил одежду.

— «Клуб веселых и находчивых», — сказал Генка. — Все-то ты, Роман, умеешь, все знаешь, и замки открывать, и обыкновеннейший котел, предназначенный для варки пищи, использовать для сушки штанов. Интересно, откуда у тебя такие глубокие во всем познания, кто научил?

— Отец, — не обратив внимания на иронический тон Генки, серьезно ответил Роман.

— Он что — мастер на все руки?

— Представь себе… Он у меня военный. Сапер. В два счета может построить мост. Дом. Или даже целый поселок. Может собрать и разобрать машину. Я уже не говорю о разных замках и других мелочах. — Роман наклонился над котлом, навис над ним грудью, протянул вперед руки, согреваясь. Здесь, над печкой, свет висевшей над ней лампочки был как бы ярче, и все, залюбовавшись его стройной, крепко сбитой спортивной фигурой, увидели на руках и смуглой спине пупырышки гусиной кожи, крупные, четкие, и только тут заметили, что Романа била легкая дрожь. Улыбнувшись, он продолжал: — Еще до армии, в юности, он работал строителем-арматурщиком, токарем на заводе. Он даже телемастера никогда не вызывает, сам починяет телевизор. И говорит, что те, кто не умеют сами починить розетку или утюг, — не мужчины.

— Интересно, а кем ты хочешь быть? — спросила Наташа.

Роман пожал плечами.

— Ребята, а вообще, мы ведь друг о друге почему-то очень мало знаем. Вот шесть лет почти полдня вместе и почти ничего не знаем! — удивленно говорила Наташа. — А ведь каждый о чем-то мечтает, думает кем-то стать. Мы даже на эту тему сочинение писали. Учительница прочла и все о нас узнала, а мы-то не читали друг друга… Вот я, например, не знаю, о чем там писал Генка, но уверена, что он, когда вырастет, станет клоуном или каким-нибудь артистом…

— Что-о?! — Генка настолько оскорбился, что даже привстал со скамьи. — Я же вам уже ясно говорил, я буду штангистом. Профессионалом. А хобби мое будет скрипка, как у Эйнштейна, слыхали такого? Знаменитый физик.