Повести. Рассказы

Отец нашел намерения девушки глупыми, пусть поступает в институт. Ей пришлось выдержать трудную борьбу, чтобы добиться своего. Испытывала она отца его же твердостью, пробовала взять лаской, слезами. Неделю не разговаривала, встречались дома, словно чужие, даже не садились вместе за стол — мать кормила их порознь.

А тут еще девушки и парни из класса почти все решили идти работать на трассу. Это прибавило Ольге сил и уверенности.

Мать, конечно, была на стороне дочери, ей не хотелось отпускать ее в Москву, Киев или еще куда-нибудь.

— Пусть девочка немного подрастет, повзрослеет, а то ведь совсем дитя. Как можно пускать ее в чужой город одну? На неделю боязно, не то что на годы.

— Ах! Она маленькая! Ах! Она еще совсем девочка! — передразнивал Софрон Романович жену. — А идти работать в котлован — не маленькая? Землю копать вместе с мужиками — не маленькая?! Вот она — ваша женская логика.

— В котловане она все-таки будет под твоим присмотром. И жить-то она будет дома, у нас на глазах, а не бог знает где… У меня душа вся изболится. Как хочешь, отец, но если Оля уедет, следом за нею уеду и я.

Сдался Софрон Романович. Одолели его женщины. Такое случилось у него впервые.

Ольга поступила учетчицей в управление строительства. Каждое утро с восходом солнца должна была отправляться в котлован и регистрировать выходящих на работу колхозников, а потом подавать сводку, сколько людей прибыло в этот день на стройку с волами, лошадьми, сколько пришло пеших землекопов.

Трудненько было сначала подниматься в такую рань, но привыкла к этому быстро — вскакивала, умывалась, по совету мамы, холодной водой и, наскоро позавтракав, бежала в котлован. Именно бежала, ей всегда казалось, что она обязательно опоздает на работу и не переживет такого стыда. Прибегала и садилась на пригорке, ждала первую подводу…

Ждала.

И вот наконец слышался стук колес. Ольга определяла по звуку: на волах ехал кто-нибудь или на лошадях. Ждала, когда покажется подвода из ближней лощинки, когда грабарь подъедет и уважительно поздоровается.

— Здравствуй, Оля. Как жива-здорова? Все хорошо? Отмечай — Сиротин прибыл в полной исправности и полной готовности.

Ольга слегка краснела от волнения и застенчивости, а отчасти и от гордости, что с нею так уважительно разговаривают взрослые, серьезные люди.

Кланялась Ольга и приветливо отвечала:

— Здравствуйте, дядя Афанасий. Сегодня вы едете на пикет к Сибиряцкому.

И рев быков, и ржание лошадей, и гул экскаваторов, тракторов, и веселые, одержимые работой, сильные люди, и развороченная, каждый день свежая, душистая земля, и до боли в глазах яркое небо с утренней или вечерней зарей — все это каждый день немного ошеломляло и радовало девушку. Она даже и не подозревала раньше, что эта радость, оказывается, существовала с нею рядом и называлась у людей обычной жизнью, буднями.

А если еще добавить ко всему этому, что Ольгу каждое утро в котловане встречал молодой белобрысый инженер и, смущаясь, вежливо здоровался с него, если учесть, что он ей очень нравился, совсем будет понятно девичье счастье, нежданно нагрянувшее на нее.

Правда, сначала работа у нее не ладилась: то недосчитается людей, то они вдруг окажутся лишними. А однажды так перепутала записи, что в них вообще нельзя было ничего понять — стройка в этот день осталась без учета, а Ольга убежала с работы и проплакала в чулане чуть не до самого вечера.

Чаще всего такая неразбериха у нее случалась потому, что уж очень красивой она была, очень привлекательной. А ребят-то — полный котлован, и каждому охота с нею поговорить, пошутить или сказать ласковые слова. Вот и закрутят они девчонке голову, закружат своим куражом.

Но потом ничего, обвыклась. Вернее сказать, Оксана Петровна помогла. Работала эта пожилая женщина в котловане и не раз видела, как вокруг девушки увивались парни, как кружилась у нее голова от всего этого. Однажды сказала Ольге:

— Красота женщины — это ее богатство и счастье. Гляди, не разменяй их, крепче береги. А коли не будешь хорошенько беречь, богатство может обернуться твоим несчастьем. Построже будь с парнями, поглубже гляди в каждого-то.

Говаривала Ольге об этом и мама, да все как-то не тревожили ее слова душу, не трогали, а вот Оксана Петровна заставила ее задуматься, обеспокоила. Видно, каждому слову в душе человеческой свое время.

Стала построже вести себя Ольга, и работа на лад пошла.

Сначала она носила сводки только в управление строительства, а потом обязали ее носить и на экскаваторную станцию, к старшему механику Бормотову. Годов тому механику было двадцать шесть, как и светлоглазому инженеру. Оба парни рослые, ладные. И лицом каждый из них пригож.

Инженер — парень вежливый и предупредительный, но очень застенчивый, и Ольга чаще всего на его приглашения сходить с ним в кино или на танцы говорила «нет». Он при этом краснел, конфузился и не настаивал, даже извинялся за беспокойство.