Повести, рассказы, миниатюры

– Дура, он тебя обманет! – сжигая глазами экран. – Шлюшка, давалка! – не унималась бабуся, брызгая ядом.

А тем временем в сериале страсти и интриги разгорались не на шутку, число королевичей, претендующих на корону, катастрофически уменьшалось с каждым новым эпизодом. Теперь наша бабушка плакала, мелкие слёзы сыпались из её окружённых морщинами старческих глаз. Всякий раз, показывая пальцем в сторону телевизора, она, обращаясь к отцу, спрашивая его сквозь еле сдерживаемые рыдания:

– Что ж теперь с ними будет? Во что они все превратятся? Что будет с нами? Как жить теперь после этого?

Отец не на шутку забеспокоился за душевное состояние старушки. Отказать ей в просмотре сериала он никак не решался, я предлагал испортить телевизор или отправить её куда-нибудь на курорт, например. Мысль о неисправном ящике ему не очень понравилась, насчёт целесообразности санатория он также засомневался, правда, немного подумав, предложил пригласить соседку сверху бабу Клаву. «Двум старушкам будет легче вместе переживать, глядишь, а там и сериал кончится скоро», – рассуждал он.

Первые несколько дней старушки и впрямь не скучали, вместе охали, громко ахали. Болели за одних и тех же героев, плакали, бурно ликовали, мы с отцом на кухне, довольные, посмеивались над бабушками, попивая пиво, громко колотили воблой по столу. Оставалась последняя пара эпизодов злополучного сериала, как подружки сильно поругались. В самый разгар последних событий, то ли от утомления, то ли от переполняющих эмоций, их мнения радикально разошлись.

– Да дура она набитая! – кричала соседка Клава, обзывая одну из героинь сериала.

– Битый час смотрит кино и ничего не понимает, – имея в виду соседку Клаву.

– Не кино, а сериал, – поправила соседка.

– Сама ты дура, – не отставала от неё Галина Михайловна, топая ногой.

Неизвестно, чем бы это всё кончилось, если бы мы не бросились их разнимать. Как опытный рефери, отец развёл враждующие стороны по сторонам, не спуская глаз с матери, которая опасно приближалась к венику за дверью.

Галина Михайловна – человек увлекающийся, не успела пройти её мания к сериалам, как она нашла себе новую забаву – летательные аппараты. Вы подумали, наверное, авиамоделизм, абсолютно нет, не того полёта человеком она была, берите выше. Теперь её заинтересовали дроны, и не какие-нибудь, а с камерой на носу. Наблюдать за жизнью соседей в доме напротив с неба была её давнишняя мечта.

Солдат, дача и Кирил Поликарпыч

Были в армии и интересные деньки. Измученный буднями и серой жизнью службы, коротанием времени после работы в казарме, для солдата строить генеральскую дачу или переносить мебель вечно странствующим офицерам – не то что в радость, а даже своего рода развлечение, как американцам Диснейленд или обед в Макдональдсе. С той небольшой разницей, что при благоприятном стечении обстоятельств, в отличие от угрюмого гринго, тебя могут водочкой напоить или накормить, жареной картошкой, например, если настроение будет хорошее у хозяев.

Поэтому сон и находиться вне казармы есть не что иное, как праздник души солдатской.

Вот, к примеру, недавно видел сон, где по просьбе подполковника Подлясова я вулканизировал гофрированную резину порванного презерватива огромной тканевой заплаткой из красного крепдешина. Это был просто ужас какой-то, чувство ответственности за порученное дело сражалось с беспомощностью, презерватив постоянно спускало, как покрышку у старой «Лады». Я разводил руками и жаловался жене подполковника: что же мы теперь делать-то будем? Она с укоризной качала головой и показывала мне кулак.

После работы, к вечеру в казарме начиналась массовая дурь, от нечего делать кто выглаживал стрелки на брюках, кто затачивал бляху по краям, кто гонял салабонов в ленинской комнате, заставляя их учить устав наизусть. Однажды даже началось настоящее массовое сумасшествие – добрая дюжина солдат пристрастилась чистить сапоги до нереального блеска, сравнивая, у кого они лучше блестят, чтобы завтра же утром вывалять их в грязи и снова полировать вечером.

Они брали свои табуретки, собирались в одном месте, обычно около каптёрки, и самозабвенно драили свои видавшие виды сапоги. Со временем эта группа быстро увеличилась в своём составе. Я и ещё несколько скептиков с претензиями на интеллектуально-духовную элитарность ходили мимо и с презрением, снисходительно улыбаясь, смотрели на них. По непонятной до сих пор причине, очевидно, свою роль сыграло стадное чувство, мои визиты к ним участились.

Буквально через неделю после безуспешного сопротивления я сидел на своей табуретке и со всеми вместе увлечённо натирал сапог тряпкой, обильно пропитанной чёрным дёгтем, пытаясь добиться зеркального блеска. Цель – увидеть своё отражение в голенище.

Не знаю, какое ещё пустое занятие я бы себе придумал, чтобы убить время, если бы, наконец, удача не улыбнулась мне.