Повестка дня — Икар

— Почему же, — возразил Дженнингс, — конгрессмен может оказаться весьма обаятельным кандидатом. В нем есть какой-то спокойный огонь. Он излучает уверенность и силу. Кендрик может пройти — легко и просто, как говорят мои люди.

— Я говорю не о том, что это невероятно, господин президент. Когда мне предлагают настолько явную связь, даже я вынужден дать задний ход. Это слишком просто, слишком очевидно. Я не могу поверить, что приверженцы Болингера настолько тупы. Это уж слишком их уличает и, что совершенно очевидно — слишком опасно.

— Вы меня сбиваете с толку, доктор. Я думал, что вы воскликнете что-нибудь вроде: «Ага, мой дорогой Ватсон, вот где улика!» Но вы не кричите ничего подобного, так ведь?

— Так.

— Если уж я подписываю этот чертов клочок бумаги, который может подвести меня под импичмент, то полагаю, что имею, по крайней мере, право знать почему.

— Потому что это и в самом деле слишком очевидно. Люди Болингера узнают, что Эван Кендрик вот-вот станет центром национальной кампании за смещение прежнего вице-президента, поэтому они нанимают палестинских террористов, чтобы те его убили? Только маньяку придет в голову такое решение. Одна ошибочка в тысяче и одной детали, один убийца, взятый живьем, — а мы взяли одного живьем, и след может привести к ним… приведет к ним, если вы подпишете бумагу.

— Кого же тогда вы ожидаете найти? Что вы ожидаете найти?

— Не знаю, сэр. Возможно, нам придется начать с этого комитета в Денвере. Месяцами Кендрика выводили под солнце политических юпитеров, чего сам он вовсе не хотел — он от этого бежал, если уж на то пошло. И вот теперь, накануне решающего броска, случается кошмар Фейрфакса и неудавшееся нападение на Меса Верде, неудавшееся из-за старика, которому возраст не помешал действовать очень решительно. Он убил трех террористов.

— Кстати, я хотел бы его увидеть, — вставил Дженнингс.

— Я организую такую встречу, но вы можете пожалеть об этом.

— То есть?

— Есть две группировки, два лагеря, и ни один нельзя назвать тупым и нахрапистым. И все же, внешне, один из них совершил невероятно грубый промах, а это никак не вписывается в картину.

— Вы снова сбиваете меня с толку…

— Я и сам сбит с толку, господин президент… Вы подпишете эту бумагу? Вы дадите мне пять дней?

— Дам, доктор Пэйтон, только почему у меня такое чувство, будто меня подводят к гильотине?

— Неполадки с киномеханикой, сэр. Публика никогда не позволит снести вам голову.

— Публика может страшно заблуждаться, — заметил президент, наклоняясь над столом времен королевы Анны и подписывая документ. — И это только часть истории, профессор.

Уличные фонари вдоль чикагской Лэйк Шор Драйв мерцали в хлопьях падающего снега и рисовали причудливые картинки на потолке в отеле «Дрейк». Было начало третьего ночи. Мускулистый белокурый мужчина крепко спал в своей кровати и дышал глубоко и ровно, как будто даже во сне контролировал себя. Внезапно дыхание его сбилось — тишину комнаты разорвал резкий телефонный звонок. Мужчина мгновенно сел на кровати, выпутал ноги из широкого одеяла и спустил их на пол, а затем схватил телефонную трубку.

— Да? — сказал Милош Варак; голос его звучал так, словно ему позвонили в контору, а не разбудили среди ночи.

— У нас возникла проблема. — Сэмюэль Уинтерс говорил из своего кабинета в Синвид Холлоу, Мэриленд.

— Вы можете говорить о ней, сэр?

— Я не вижу, почему бы и нет, по крайней мере — вкратце и с иносказаниями. Эта линия не прослушивается, и я не могу себе представить, кому придет в голову подключиться к вашей.

— С иносказаниями, пожалуйста.

— Приблизительно семь часов назад нечто ужасное произошло в доме, что в Виргинии…

— Шторм? — прервал его Варак.

— Если я правильно понял вас — да, ужасный шторм с огромными потерями.

— Икар? — Варак почти кричал.

— Его там не было. Не было его и в горах, где была предпринята подобная попытка, однако она провалилась.

— Эммануэль Уэйнграсс, — прошептал чех еле слышно. — Он был мишенью. Я предвидел, что это произойдет…

— На первый взгляд это так не выглядело. А почему вы так решили?

— Позже, сэр… Я приехал из Ивэнстоуна около двенадцати тридцати.

— Я знаю, что вас не было. Я к вам дозваниваюсь уже часами, но, конечно, не мог просить передать вам кое-что. Все идет по плану?

— События разворачиваются даже скорее, чем мы думали, но дело не в этом. По радио ничего не передавали ни о первом, ни о втором нападении, удивительно, не правда ли?

— Если все пойдет так, как я надеюсь, — отозвался Уинтерс, — вы ничего и не услышите по меньшей мере несколько дней, если услышите вообще.

— Почему?

— Потому что я сам все это и организовал. Человек, которому я доверяю, нанес частный визит на шестнадцать ноль-ноль при моем посредничестве. Он сейчас там. Если вообще существует возможность поймать тех, кто несет ответственность за это, то ему понадобится запрет на информацию.