Повестка дня — Икар

Эван повиновался, хотя подъем по крутому склону давался ему с трудом: длительное путешествие на яхте в связанном состоянии привело к тому, что ноги плохо его слушались. Шагая в полутьме, он пытался изучить окрестности, хотя расставленные вдоль дороги желтые лампы давали освещение еще более скудное, чем фонари в доке. Растительность вокруг была буйной, пышной и сочной; деревья достигали двадцати, а то и тридцати футов в высоту, стволы их были обвиты лианами, отбрасывающими побеги с одного дерева на другое, словно руки сплетались с руками и заключали тела в свои объятия. Заросли кустарника вдоль дороги были аккуратно подстрижены, образуя по обеим ее сторонам две изгороди одинаковой высоты. Дикую природу пытались загнать в строгие рамки порядка. Чем больше удалялись они от дока, чем круче становился подъем, тем резче ухудшалась видимость. Темнота сгущалась вокруг. И в этой темноте стали слышны новые звуки.

Больше всего Эвана поразило то, что звуки эти не были похожими на то непрерывно нарастающее стаккато, которое издает река на стремнине, пока не вырвется на открытое пространство. Нет, здесь они имели собственный ритм, словно подчиняясь биению невидимого пульса. В их грохоте слышалась особая соразмерность… Разумеется, это были волны. Волны, бьющиеся о скалы, и не так уж далеко отсюда. А может быть, их шум усиливало эхо, которое отражалось от камней и звучало в зеленых зарослях.

Длинная цепочка ламп, излучающих янтарный свет, разделилась надвое. Одна цепочка тянулась прямо и вверх, другая сворачивала направо. Кендрик свернул вслед за ней. Дорога выровнялась, показался гребень горы, и видимость внезапно улучшилась. Черные колонны и разбухающие тени превратились в темные стволы пальм и заросли голубовато-зеленого кустарника. Прямо перед собой он увидел небольшой коттедж. Свет пробивался через два его окна, расположенных по бокам от центрального входа. Это не был, однако, обычный домик, и вначале Эван даже не мог понять, почему у него возникло такое впечатление. Но когда он подошел поближе, то понял, в чем дело. Необычными были окна; он никогда не видел таких: они светились ярким светом, хотя источник этого света был очень слабым. Выпуклые стекла толщиной по меньшей мере в четыре дюйма подобно двум огромным прямоугольным призмам увеличивали силу внутреннего освещения во много раз. И еще кое-что поражало в этом творении строительного искусства.

— Вот ваши апартаменты, конгрессмен, — объявил человек из секретной службы, оказывающий дополнительные услуги сверх официальных. — Впрочем, «ваша собственная вилла» звучит получше, не так ли?

— Я в самом деле не могу принять такое роскошное помещение. Нельзя ли подыскать для меня что-нибудь менее претенциозное?

— Да, с вами не соскучишься. Ступайте к дому и откройте дверь, она без ключа.

— Без ключа?

— Вы удивлены, не правда ли? — рассмеялся мафиози. — Я тоже был удивлен, пока охрана не объяснила мне, в чем дело. Все здесь на электронике. У меня в руках маленькая штучка вроде гаражного открывателя. Я нажимаю на кнопку — и на дверной раме расходятся две стальные задвижки. С внутренней стороны она действует так же.

— Со временем я заведу такое устройство у себя.

— Вашей выдержке можно позавидовать, конгрессмен.

— Моя выдержка оставляет желать лучшего, — сказал Кендрик, подходя к двери и открывая ее. Глазам его предстало суровое великолепие хорошо оборудованного горного жилища Новой Англии, никоим образом не напоминающего Южную Калифорнию или Северную Мексику.

Бревенчатые стены, скрепленные цементным раствором, по два окна в каждой из четырех стен, посредине задней стены — проем, очевидно, оставленный для ванной. Были предусмотрены все удобства: кухня находилась в глубине справа, по соседству с зеркальным баром; в глубине слева стояла королевских размеров кровать, а перед ней — большой телевизор и несколько кресел, накрытых стегаными накидками. Как строитель, Эван пришел к заключению, что такой домик гораздо лучше выглядел бы где-нибудь в заснеженном Вермонте, чем на острове, расположенном к юго-западу от Тиджуаны. И все же он был по-деревенски очарователен, и Эван не сомневался, что многие, гостившие на острове, восхищались им. Однако у этого домика было и другое предназначение. Кроме всего, он служил и тюремной камерой.

— Очень мило, — промолвил страж Болингера, расхаживая по единственной просторной комнате с оружием, постоянно, хоть и не слишком подчеркнуто, направленным на Кендрика. — Не хотите ли выпить, конгрессмен? — спросил он, направляясь к спрятанному в нише зеркальному бару. — Не знаю, как вы, а я бы не прочь пропустить стаканчик.

— Почему бы и нет? — ответил Эван, окидывая взглядом комнату, предназначенную для северного климата.

— Как вам это нравится?

— Для канадских льдов неплохо, — ответил Кендрик, не спеша переходя с места на место и изучая внутреннее устройство коттеджа.