Повестка в космос

Я прошелся по площадке. Неровные стыки камней змеились причудливым узором. В центре круга я заметил черное пятно — оно оказалось маленькой дыркой (даже рука не пролезет) в каменной толще площадки. Опустившись на колени, я попытался вглядеться вниз. Похоже, это была вентиляция: дыра, скорее всего, вела в полую центральную часть башни. Не удержавшись, я выдавил остатки слюны, плевок нырнул в бездну. Вот и все, на что способен человек! Плюнуть в подходящую дырку, расписавшись в собственном бессилии.

Я шагнул в центр площадки, раскинул руки в стороны.

— Э-э-э-э-э-эй! — заорал я, задрав голову в темное небо. — Э-э-эй, вы! Я здесь! Я здесь!

Небо клубилось почти неразличимыми в темноте тучами и игнорировало меня с непрошибаемым безразличием.

— Люди-и-и-и-и!! — заорал я, почувствовав тоску и одиночество. — Люди-и-и-и!!

И небо обложило рваным трескучим громом. Первый раскат не успел затихнуть, как грянул второй, а его обогнал еще один. Гром не затих, не прекратился, раскаты слились разодранными пятнами в нависающий над всей землей шум.

А я не мог сдвинуть ступни, они будто приклеились к камню. И руки застыли в распятии. И горло в открытом рте зияло дырой в запрокинутой голове. Я будто

окаменел. Башня вдруг дрогнула — я ощутил, как она шевельнулась под ногами, и холод тянущим страхом пронзил живот. В ужасе я пялился в темноту, не в силах сдвинуться с места.

Гром докатился до горизонта, вернулся обратно и, не прекращаясь, надавил сверху тяжелым скрежетом. И небо вдруг прорвалось на землю изломанными столбами множества молний. Они пронзили лес: впереди, слева, справа. Тучи блеснули белым всполохом, ослепленная тьма окружающего пространства высветилась мертвенными белым светом.

Труба в моей глотке вдруг исторгла рев, исходящий от самой земли, ищущий сквозь всю башню и сквозь меня. Он вознесся к грозовому небу, в котором нарастал грохот и треск. И мучительно сладко стало в груди, когда вся окружающая местность вдруг стронулась с места и ожила.

Башня высосала из меня черноту — и я стал прозрачный, как алмаз. Весь мир отражался во мне, а точнее, сливался со мной в стеклянной прозрачности моего тела. Сквозь меня было видно и беснующееся небо, и бушующий лес, и освещаемое фотовспышками молний поле.

— Жа-а-атва! — Стотонный гудок тепловоза разодрал мои легкие. И я потерял сознание.

Раз- два! Раз-два!

Ступени башни летели под ногами мелькающей чередой. Как будто снова я был в школе, и звонок на перемену сорвал орущую толпу вниз, в столовую. И я несся вниз, скользя по лестницам мельтешением ног.

Раз- два! Раз-два!

Словно это не я кружился вокруг центра башни, а сама башня горбатой змеей лестницы вилась вокруг меня.

Только бы успеть! Только бы успеть! Раз-два! Раз-два!

Ноги не успевали за взглядом, взгляд не успевал за мыслью. Ноги делали шаг, глаза выхватывали следующие ступени — все дальше и дальше, — а мысли были уже внизу, там, где я оставил беспомощную Ари одну. ц где развязавшаяся Жатва сожрет ее и смелет, не заметив и не почувствовав чужеродной песчинки, попавшей ей на зуб. Раз-два! Раз!..

Ари сидела внутри башни, сжавшись в комок у стены, спрятавшись под мою куртку. Я чуть не закричал от облегчения. Умница! Она просто умница!

Я рухнул перед ней на колени и схватил за руки.

— Ты жива?! Господи! Ты жива!

Она подняла на меня очумевшие глаза.

— Что это, Гри-и-ша? — прошептала она и перевела взгляд за мое плечо.

Я невольно оглянулся, хотя прекрасно знал, что там увижу.

За проемом — входом в башню — бесновалась Жатва.

И я был самым главным чертовым Жнецом, который ее запустил.

Хотя нет, это был не я. Стоя парализованный на верху, в центре возвышения, я видел, я слышал, я чувствовал происходящее. Мой разум отдавал приказы, мое тело струилось энергией, перераспределяя ее и модифицируя. Но я был всего лишь человеком, а человек не в состоянии быть тем, кем был я.

Всю энергию, сосредоточенную вокруг башни, которая до этого мига лишь изнывала от бездействия, сбрасывая излишки нервного напряжения в ураганах и грозах, я освободил и направил на Жатву. Огромное поле стронулось с места. Все сразу, вплоть до границ леса, разрывая метровой толщины корни, за время бездействия успевшие пронзить его плоть. Кратер ложбины забурлил жаром и влагой. Небеса рыдали потоками ливня, оргазмируя от наслаждения пролиться наконец в полную силу. Жуткие толстые столбы молний пробивали ослепленную землю насквозь. Земля взбычилась, набухла, вскипела, стала с хрустом пожирать мясистые стебли колосьев. Снизу поддало теплом, будто разверзся кратер.

Дьявольское место превратилось в бурлящую клоя ку, которая пожирала рожь, перемалывала и сбраживала ее. Во мраке ночи кипящий котел поля не мог показаться не чем иным, как адом. Как демиург этого мясного кипения, я источал восторг и сумасшествие. Даже сейчас тело гудело от пережитого преобразования. Я видел что у меня по-прежнему те же руки, пять пальцев, болим содранная коленка, но я помнил себя в миг слияния с силой башни, я помнил себя всесильным, прозрачным и могучим.