Повестка в космос

Одно и то же, везде одно и то же. Вавилонская башня, пирамиды, Эмпайр-стейт билдинг, небоскребы. Люди всегда стремились воздвигнуть что-то высокое, уходящее прочь от земли в бесплодной попытке добраться до бога или же победить бога в себе, доказав свое превосходство над неведомым. Уж не знаю, каковы были мотивы истантов, но их циклопические корабли вызывали то же самое чувство. Масштаб, конечно, не равнялся с земным, но торчащие вверх стержни их кораблей, их постройки — огромные цилиндры — напоминали о том же. И здесь история повторялась. Башня из рваного камня взмывала в темное небо, и мы с Ари казались мелкими жучками, ползающими по обшлагу исполинского гиганта-вседержителя. Неужели везде во Вселенной звучит этот мотив — песня маленькой личности, рвущей жилы в построении великого?

Я поднялся и огляделся. Беснующееся поле окружало башню, не задевая и не тревожа ее. Кусок голой земли вокруг основания, казалось, точно очерчивал границу циклона. Здесь было спокойно, и даже шум ветра звучал будто приглушенно. При мысли, что нам, возможно, придется возвращаться назад, я вздрогнул. Это выглядело как прыгнуть с причала в штормовое море. Но, может, это и хорошо? Ари не рискнет идти обратно, и мы останемся здесь. Пусть так, лишь бы не изображать из себя спасителя, раздалбливая головы несчастному зверью.

Я подошел к башне поближе. Неровная поверхность неприятно намочила ладонь холодной сыростью. Не разглядеть, то ли это цельный кусок, то ли обычная кладка из отдельных камней. Стена уходила в обе стороны западающим полукругом: в основании башня, наверное, метров сто. Пока окончательно не стемнело, нужно обойти ее вокруг и все осмотреть. Ближайшую ночь мы волей-неволей проведем здесь, в центре циклона, а сколько эта ночь продлится — одному Исгенчилю известно. Надписи «Гостиница «Интурист» с противоположной стороны мы точно не встретим, но упускать шанс обнаружить хоть что-то до наступления темноты нельзя.

Ари сидела на земле, обхватив колени. Девочка, похоже, устала напрочь. Эмоциональное потрясение и долгий путь по полю вытянули из нее все силы. Я присел рядом, тронул за руку.

— Ты как? — спросил я осторожно.

Она подняла на меня бездонные глаза. Ничего не сказала.

— Идем, — сказал я. — Осмотримся.

— Зачем мы здесь? — устало спросила Ари. — Я не хочу здесь быть.

— А кто хочет? — вздохнул я. — Будь моя воля, я бы смотался отсюда на первой попутке. Знаешь, такие места не входят в круг моих любимых. Мы застряли здесь как пробка в бутылке. Но нужно что-то делать… Я не знаю, что… Что-нибудь. Вот сейчас обойдем эту водонапорную башню, осмотримся, потом устроимся как-нибудь на ночь. Не пропадем! Ты не переживай!

— Здесь ничего нет. — Ари обреченно опустила голову. — Зачем ты все идешь куда-то? Зачем? — Голос ее становился все тише и тише. — Я не могу больше ходить. Я поняла свою судьбу. — Она легла на землю, отвернувшись от меня и обхватив колени, стала похожа на котенка, свернувшегося в клубок. Черт бы все побрал! Что мне делать? Оставить ее здесь? Выхода не оставалось. Будем надеяться, что неведомые хозяева парка уничтожили действительно всю живность в округе и сами не гуляют здесь по вечерам.

Я погладил Ари по шершавым волосам.

— Ты только никуда не уходи, — тихо сказал я, — хорошо?

Она промолчала.

Над черной дырой высокого входа, уходящего в чрево башни, вывески «Интурист» действительно не было. Как, впрочем, и других вывесок. Просто черный провал в каменной стене, высотой метра три, ведущий внутрь. Я обнаружил его почти сразу, не успев пройти и ста шагов. Насколько сумрачно и тревожно было снаружи, настолько (и еще сильнее раз в двадцать) это ощущалось внутри башни. Я топтался снаружи, не решаясь переступить порог. Оглядывание по сторонам в надежде, что вдруг возникнет кто-то и разрешит мои сомнения, изгонит страхи, не помогало. Безбрежное поле шумело перекатами ржи, чернеющее небо грозило скорой ночной темнотой, и вокруг не было никого, кто бы поддержал меня.

Из дыры несло холодом и сыростью. Вся башня точила ледяную испарину непонятного происхождения, словно ее остужали изнутри.

Тьма внутри кромешная. Стоило засунуть голову чуть подальше внутрь. — и глаза слепли, заливаясь чернилами темноты. Я тронул ногой пол — пол присутствовал, по крайней мере вначале. Но гарантии, что дальше меня не ждет яма или пропасть, выдать никто не торопился. Эх! Будь у меня огонь! Можно было бы связать сноп колосьев и бросить его, подожженный, внутрь. Или даже соорудить мало-мальски пригодный факел.

Тут меня озарило. Сотик! Мой сотик, который все еще со мной, на котором я проводил сеанс межкосмической связи! Я вытащил его из узкого кармана джинсов. Техника на грани фантастики! Если космическое излучение и свертывание пространства не нарушили его микросхем и не разрядили батарейку, то у меня оставался шанс проникнуть внутрь бащни, не переломав рук и ног.