Повестка в монастырь

И вот два этих искушения как-то столкнулись на стройке. Ванюшка по обыкновению мешал огромной лопатой в бадье бетон, Матвей Филиппович с недовольным видом прохаживался среди строителей, периодически давая указания, как нужно работать. Рабочие скрепили зубами, но послать его не могли. Во-первых, в Божьем храме находятся, во-вторых, спонсор как-никак!..

И тут на свою беду Матвей Филиппович подошел к Ванюшке с каким-то замечанием.

Ванюшка терпеливо выслушал, потом отложил лопату и что-то сказал нашему меценату.

Матвей Филиппович побледнел, оглянулся вокруг и, подобрав полы длинного пальто, быстренько уехал на своей машине.

Подошли к Ванюшке с расспросами. Но тот только глупо улыбался.

Матвей Филиппович долго не появлялся. Нарисовался только где-то через месяц. Его шикарная машина остановилась поодаль, и из нее вылез Матвей Филиппович. Он был в рабочей одежде. Потом вытащил из багажника новенькую лопату и в таком виде предстал перед изумленными глазами. Многие отвернулись, чтобы не рассмеяться. Одежда, которую наш спонсор, видимо, считал рабочей, не очень отличалась от той, в которой ходят, скажем, в театр или другие культурные учреждения. Лопата напоминала сувенир, и на ней не хватало разве что бантика. Но больше всех повергла в изумление физиономия новоявленного рабочего. Всегда надменная, в этот раз на ней застыла глупая извиняющаяся улыбка.

Не обращая ни на кого внимания, Матвей Филиппович встал рядом с Ванюшкой и усердно принялся за его работу. Тот в свою очередь на это совершенно никак не отреагировал, словно происходящее было в порядке вещей.

Народ чуть ли не перекрестился: дивны дела твои, Господи! Игумен попытался подойти и что-то сказать, но только вздохнул и почесал в затылке.

А строительство между тем наладилось и пошло полным ходом. Народу в помощь прибывало все больше, да и деньги появились, словно сами собой.

Когда на храм водрузили золоченый крест, небо просветлело! Оставались только внутренние отделочные работы, благоустройство территории и еще кое-какие дела. На отремонтированную общими усилиями колокольню благочинный обещал колокола, да и в кельи завести мебель. Старую, но довольно крепкую.

Ванюшка с Матвеем Филипповичем между тем продолжали работать в паре, и некоторые даже видели, как они общаются.

Причем, стали замечать: там, где появляется Ванюшка, дела начинают спориться, и работа движется сама собой! Иногда строители даже просили рядом его постоять в особо ответственные моменты.

И вот наступил тот день, о котором мы все думали, но почти в него не верили. Храм был восстановлен!

На открытие было приглашено все церковное и местное начальство. Прихожан было столько, что всех не смог вместить церковный двор. Даже приезжали люди из телевидения. Детей откуда-то доставили! Вобщем, получился настоящий праздник. Да это и был праздник!

Правда, в глубине души была жалость, что вся кипучая деятельность закончилась. Не будет больше переживаний, где достать кирпич, на чем привезти шпаклевку, куда складывать цемент. Словно ушла какая-то часть жизни.

Торжественные мероприятия затянулись надолго. Когда игумен проводил всех гостей и монастырский двор опустел, уже опускались сумерки. И тут игумен заметил в углу двора на куче аккуратно сложенного кирпича две молчаливые фигуры.

Присмотревшись, он разглядел, что это сидели Ванюшка и Матвей Филиппович. Они молчали. Матвей Филиппович задумчиво мял в руках сою рабочую кепку, а вот Ванюшка…

При взгляде на него игумен непроизвольно вздрогнул. Взгляд у Ванюшки был осмысленным, а лицо сосредоточенным. Это уже был совсем не деревенский дурачок.

Стараясь не шуметь, игумен направился к себе в келью.

А Ванюшку после этого никто и не видел. Храм восстановили, и он пропал. Наверное, помогает где-то в другом месте.

Матвей Филиппович по-прежнему – предприниматель, и его работники, по слухам, им довольны.

Искушение

После посещения Иверона он, как всегда, приложился к Иверской иконе Божьей матери. И как всегда испытал одно и то же чувство.

Перед иконой исчезали все мысли, словно выдуваемые ветром. Уносились прочь возможные просьбы, желания и слова. Матушка смотрела строго, словно говоря: я сама знаю, что тебе нужно.

В голове наступало безмолвие.

Только потом через некоторое время постепенно всплывали слова молитвы и благодарности.

Выйдя из монастыря, он набрал фляжку воды из святого источника. Приложил флягу к губам, сделал пару глотков чистой холодной воды.

Разве это не чудо: всего в нескольких метрах от моря – источник совершенно чистой пресной воды. Как раз в том месте, где икона была обретена.

Антоний посмотрел на солнце. Надо было торопиться, чтобы успеть в свой монастырь.

У монастырских ворот со своей машиной копался монах Мелхиседек из сербского монастыря. Он направлялся в Кариес и обещался подвезти до поворота, насколько можно. Дальше придется идти пешком.

Открыв дверь старенького джипа, Антоний смахнул пыль с сиденья, бросил котомку назад.

– Едем?

– Едем, брат, да.

Мелхиседек плохо говорил по-русски, но небольшого словарного запаса вполне хватало для общения.