Повествования разных времен

— Лев Палыч? День добрый, это Шилов потревожил вас. Спешу обрадовать, статья уже набрана… Нет, в этот номер не удалось, я настаивал, но… Нет, нет, к материалу претензий особых не имеется. Тут просто обычные объективные сложности: борьба за место на полосе, нюансы межотдельских взаимоотношений и тому подобное… Я понимаю и сам хочу, чтобы поскорее… Конечно, понимаю! Но вы ведь не новичок в этих делах, вы ведь знаете, что не я один решаю, коллегиальность — никуда не денешься… Вот именно! Это вы очень точно подметили. Впрочем, не огорчайтесь. Я же позвонил, чтобы порадовать вас, а не огорчать. Главное, материал набран, а это уже какая-никакая гарантия… Согласен, не абсолютная. Но существуют ли вообще абсолютные гарантии? Даже абсолютной истины, говорят, до сих пор не нашли… Да, вы правы, мы отвлеклись. Но, Лев Палыч, поверьте, я делаю и буду делать все необходимое. Буду, буду форсировать и в ближайшие дни позвоню. Непременно позвоню! Как видите, я держу вас в курсе… Спасибо, ничего. Есть, правда, кое-какие суетные заботы, но у кого их нет… Дело-то, собственно говоря, немудреное, да вот не знаю, с чего начать… Нет, нет, мне неловко злоупотреблять вашим временем… Ну, спасибо, Лев Палыч, совет-то мне как раз не повредит. Я тут, понимаете, вознамерился новую машину купить… Как?! Разве вы свою продали? Зачем же?.. А, понимаю, понимаю. А я, видимо, еще не созрел для столь мудрого решения, ха-ха… Вот именно!.. Да забота, повторяю, пустяковейшая. Просто жалко новую игрушку под брезентом держать… Да, вы очень точно сравнили, как к живому существу, буквально так. А тут еще зима на носу и… В том-то и загвоздка, что конь будет, а конюшни для него нет!..

Еще заказывая статью, Шилов достоверно знал уже, что автор, то бишь Лев Палыч, известный журналист, свою машину гробанул непоправимо (а всех уверял, будто продал) и обзаводиться новой пока не собирается. Но главное — остался у него свободным отменный гараж и неподалеку от центра. Расчет оправдался: отзывчивый автор охотно пошел навстречу своему редактору. Просто так.

— Просто так?! — восклицал удивленным голосом редактор. — Как же это, Лев Палыч? Неудобно мне…

— Удобно, удобно, дорогой Юра, — ласково ворковал автор. — Как коллега коллеге. Как человек человеку, наконец. Разве вы забыли, что человек человеку у нас — друг, товарищ и брат?

— Ну, огромнейшее спасибо вам, Лев Палыч! Я просто… растроган, чрезвычайно растроган. Уж очень, знаете, хотелось, чтобы лошадка зимовала, как говорится, в тепле и сытости… Ну, о деталях договоримся, я в любом случае на днях позвоню вам. Надеюсь, с добрыми вестями… Да, чуть не забыл! Наше руководство очень просит вас написать нам страничек семь-восемь к предстоящей знаменательной дате…

Шилов наврал: никакое руководство ничего не просило. Но он смекнул, что знаменательная дата не за горами, что такой материал к ней не сегодня завтра потребуется, а он, как окажется, пожалуйста, уже заказан. Автору с именем. Шилова похвалят за инициативу и оперативность. И Лев Палыч будет все же как-то компенсирован. Причем, все — по закону, гонорар — не взятка, каждому — по его труду…

В ответ на внезапное предложение Лев Палыч поначалу немного пококетничал, сослался на исключительную занятость.

— Знаю, что вы очень заняты, — обрабатывал его Шилов. — Но я помогу вам сэкономить время. Подготовлю разработку — найдите, кстати, кого-нибудь, на чье имя выписать счет за нее. Да, прикину основу, сделаю болванку — там сами посмотрите. Договоримся, одним словом! Проблемы здесь нет.

Он хотел еще извиниться, что сперва заговорил о гараже, а затем уже о знаменательной дате, материи, так сказать, более высокой… И объяснить откровенно: мол, сами понимаете, своя рубашка ближе к телу. Однако воздержался.

РВЕНИЕ

(Сочинение неистощимого Аркадия Котикова)

Всем известно, что у всякой медали две стороны. Эту избитую истину обычно вспоминают к месту и не к месту (как и на сей раз). Частенько добавляют при этом, что человек, дескать, замечает более яркую сторону. Но, скорее всего, он замечает ту, которую хочет замечать.

Усадьба, о которой пойдет речь, в отличие от медали, имела все четыре стороны. Но нас интересуют лишь две. Правая и левая.

Мимо правой проходила тропинка. Мимо левой тоже. По тропинкам проходили люди. То справа, то слева. А за высоким забором слышался собачий лай.

Собак у хозяина было множество. Все они проявляли достойное рвение. То ли потому, что хотели сорваться с цепи. То ли потому, что вознаграждались объедками с обильного хозяйского стола. Самые ретивые имели отдельную будку.

Лохматый Брехло лежит у своей индивидуальной будки. Дремлет. Рядом валяется полуобглоданная кость. Подкрадывается куцехвостый Рвач. Все ближе, ближе… Хватает кость и опрометью мчится прочь.

Брехло приоткрывает один глаз и лениво басит:

— Положи кость на место.

— Какую кость? — притворяется Рвач.

— Ту, на которой ты сидишь. Думаешь, не видно?

— Я сижу на собственных костях, — пытается шутить Рвач.