Повинуйся зову желаний

— Я думал, ты знаешь его возраст. Моему брату шестнадцать лет.

— Шестнадцать? — взвизгнула Молли. — Ты шутишь? Меня похитил подросток?

— Ты действительно не знала? — с удивлением заметил Азраил, вглядываясь в ее недоверчивое лицо.

— Конечно, я не знала! — Молли в ярости отвернулась от него. — Я пыталась выяснить его возраст на первом уроке, но он уклонялся от вопроса, потому что плохо говорил по-английски. Боже, ему всего шестнадцать!

— Тахир обычный юноша. Он часами играет в компьютерные игры, и он без ума от автомобилей и девочек.

— И он похитил свою учительницу английского языка, которая почти на семь лет старше его! — парировала Молли. — Его вряд ли назовешь обычным юношей.

— Наша мать умерла в прошлом году, и это сильно повлияло на него…

— Я не желаю слушать о страданиях Тахира! — в ярости ответила Молли. — Это несправедливо. Почему я должна думать о душевном состоянии Тахира, если он не задумывался о том, что со мной делает?

— Мы не должны обсуждать это здесь, — холодно сказал Азраил. — Я не хочу, чтобы ты кричала на меня.

Молли сжала кулаки. Она наблюдала, как Спайс переступил с ноги на ногу, по-видимому испугавшись ее громкого голоса, а затем повернулась и внимательно посмотрела на мрачно-красивое, но, несомненно, холодное лицо Азраила. Но она не собирается извиняться. В конце концов, она слишком часто уступала в своей жизни. Вынужденная соответствовать ожиданиям других людей, она старалась угодить своей мачехе просто в надежде на мир. Но мачеха не стала относиться к ней лучше.

— Обычно я не кричу, — натянуто произнесла Молли. — И я обычно не такая эмоциональная. Но последние сорок восемь часов мои нервы на пределе.

Азраил немного смягчился:

— Я тебя понимаю, но я не терплю криков.

— А я не терплю, когда мне запрещают кричать, — виновато призналась она. — Но я очень редко это делаю. Из-за тебя я сержусь и становлюсь агрессивной.

Внезапно Азраил улыбнулся. Его золотистые глаза сверкнули, он обнажил белые зубы и растянул в улыбке удивительно красивые губы. У Молли екнуло сердце и засосало под ложечкой, словно от слишком быстрого спуска в лифте. У нее пересохло во рту, она затаила дыхание.

— Значит, я виноват в том, что ты кричишь, — ласково произнес Азраил.

— Да, — ответила Молли. — Ты меня раздражаешь. Ты пытаешься указывать мне, что делать. Ты говоришь со мной покровительственным тоном.

Азраил осторожно подошел к ней, как кот, преследующий добычу.

— Других людей я не раздражаю.

— А я не кричу на других людей, — возразила Молли.

— Вероятно, ты обрушила на меня свой гнев на Тахира, — предположил Азраил.

— Нет! Но почему никто не сказал мне, что я обучала подростка?

Азраил выгнул бровь.

— Ты могла бы узнать его возраст у сотрудников посольства.

— У меня не было причин подозревать, что он такой молодой. И вряд ли это что-то меняет. — Молли отвела от лица прядь рыжих волос и посмотрела на Азраила с упреком. — Он совершил взрослое преступление.

Но дело в том, что иногда подростки совершают сумасшедшие поступки. И, как ни странно, именно Молли знала об этом лучше остальных. В четырнадцать лет Молли собрала вещи и сбежала из дома. Она собиралась поехать в Лондон, чтобы стать музыкантом и играть в группе. К сожалению, стоимость проезда в поезде буквально растоптала ее честолюбивые планы. Переполняясь подростковой яростью, Молли заявилась к Морису. Морис вернул ее домой, а мачеха сказала ей следующее:

— Я знала, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Я знала, что ты вернешься!

А потом ее отец и Морис спорили, и Молли винила себя за это. Она ссутулилась, с тревогой вспоминая тот день. Именно в этот момент она поняла, что не пойдет в полицию в Лондоне и не сообщит о поступке Тахира. Ему шестнадцать лет, и она знает, что подростки совершают глупые и роковые ошибки.

Кроме того, если она обратится в полицию, то неизбежно спровоцирует интерес прессы, а она меньше всего хотела, чтобы ее имя мелькало на страницах газет. Рассеянно глядя на Азраила, она подумала, что он, вероятно, был очень разумным подростком и поступал по-взрослому.

— Ты не сказал мне, как далеко отсюда находится аэропорт.

— В нескольких сотнях миль, — тихо ответил Азраил, пристально глядя на ее розовые губы. Он неизбежно задавался вопросом, каковы они на вкус.

Она уставилась на него зелеными глазами.

— Несколько сотен? — переспросила она с недоверием, и от ее взгляда у него закружилась голова. — Но как меня доставили в крепость?

— На вертолете, — объяснил Азраил. — До взлетно-посадочной полосы мы добираемся на машинах. В нашей стране есть нефтяные месторождения, но пока нет сети дорог. Эта часть пустыни всегда была непроходимой.

Молли вдруг захотелось провести пальцами по его скуле. Никогда прежде она не хотела прикасаться к мужчине. Ее пальцы дрожали, она вонзила ногти в ладони, стараясь равномерно дышать. Она испытала к Азраилу такое сильное влечение, которое сожгло ее изнутри, как лесной пожар.

За пределами пещеры послышался грохот, и Молли вздрогнула.

— Это всего лишь буря. — Азраил напряженно вздохнул.

— Я не предполагала, что она будет такой сильной.