Повнимательнее, Картер Джонс!

– Нет, это совершенно не «ерунда». – Дворецкий вытащил пробку из слива мойки, уставился на утекающую воду. Застегнул манжеты рубашки, надел пиджак. – Молодой господин Картер, – сказал он, – Дональд Брэдмен был выдающимся бетсменом, возможно, величайшим бетсменом в истории. Однако в качестве боулера он иногда выполнял короткие подачи[32] к ножному столбику, а некоторые считают это подлой и недостойной тактикой, как вы прекрасно знаете.

– Угу, – сказал я.

– Даже хороший и порядочный человек порой может опускаться до низких поступков.

– Что это значит?

– Это значит, что я определенно слил уже предостаточно. Полагаю, вас ждут домашние задания по математике?

– Значит, у него теперь новая женщина.

Дворецкий смолчал.

– Новая семейка?

– «Семейка» – это просторечие.

– Новая семья?

Дворецкий смолчал.

– Там, в этой дурацкой Германии?

Дворецкий еще раз заглянул в мойку. Нашел еще один нож, ополоснул. Передал мне, и я вытер нож полотенцем.

– А мама знает?

– Молодой господин Картер, у вашей матушки проницательный ум, а также сильный характер и любящее сердце. Что бы она ни знала, она держит это в себе.

– Как он мог найти себе новую семью?

– Как можно выполнять короткие подачи к ножному столбику?

– Это разные вещи.

– Да. Разные, – сказал Дворецкий.

– Так почему же вы не сказали мне раньше?

Дворецкий вымыл мойку.

– Правила хорошего тона, – заключил он. – Что ж, думаю, на сегодня хватит.

Я повесил полотенце на гвоздь. И сказал:

– Иногда вы хуже геморроя.

– Таков один из моих многочисленных талантов, – ответил Дворецкий.

19 Йоркер

Йоркер – заковыристая подача. Боулер выполняет длинную подачу в сторону бетсмена, рассчитывая, что мяч после отскока пройдет под битой и поразит калитку.

Новость про крикетный матч разнеслась по всей школе Лонгфелло. Не знать было невозможно: входишь в вестибюль – а с лестничных перил свисает здоровенный британский флаг, а рядом с ним красно-синий транспарант с геральдическим львом – ну вот, опять львы – и надписью «ПРАВЬ, БРИТАНИЯ, МОРЯМИ».

Пока я стоял и смотрел, как флаг развевается на сквозняке – а сквозняк был оттого, что ученики входили в школу толпами, – ко мне подошел сзади Райан Мур. И сказал:

– Что, тори, любуешься?

Я посмотрел на него.

– Слушай, ты никогда не задумывался, каково было бы говорить о том, в чем ты хоть немножко понимаешь?

– Тори, – сказал он и пошел дальше.

– Ага, не задумывался! – крикнул я ему вслед.

Тут подошел Билли Кольт и тоже уставился на флаг.

– Когда «Индия» обставит вас на миллион очков, этот флаг покажется дурацкой тряпкой.

– Нет, Картер, где уж «Индии» обставить нас на миллион очков – мы сшибем все ваши калитки.

Я посмотрел на Билли.

– Вы живете иллюзиями, друг мой.

Билли поднял глаза к флагу.

– Интересно, от монархии болельщики будут?

Я тоже поднял глаза к флагу.

– Кребс с этим не смирится.

– Думаешь, у него где-то завалялся индийский флаг? – спросил Билли.

– А может, и завалялся – почем ты знаешь?

И тут на нас обоих упала тень.

– Если вы не собираетесь стоять здесь и петь «Боже, храни королеву», вам пора идти в вашу классную комнату, – сказал Дельбанко.

Билли Кольт запел. И допел аж до строчки «Пошли ей, Боже, ратные победы», и только тогда Дельбанко велел ему перестать.

Мы пошли в классную комнату.

– Эх ты, тори, – сказал я.

– А тот, кто обзывается, тот сам так называется, – ответил Билли Кольт.

Когда мы вошли, миссис Хокнет уже собиралась начать перекличку.

– А вот и наши крикетисты, – сказала она. – Кто из вас играет за «Индию»?

Билли Кольт показал пальцем на меня.

– Значит, Картер, это ваша работа?

– Какая еще работа? – спросил я.

Миссис Хокнет посмотрела на меня.

– Делаешь вид, что не знаешь?

– Не знаю? О чем?

Она указала на окно – а туда уже смотрел весь класс. Мы с Билли Кольтом тоже посмотрели.

На флагштоке перед школой развевался огромный – серьезно, огромный-огромный – флаг. Но не американский. Нижняя полоса – зеленая, средняя – белая, верхняя – оранжевая. Шафранового оттенка, поправила миссис Хокнет. Посередине – синее колесо со спицами.

– Догадайтесь, чей это государственный флаг? – сказала миссис Хокнет.

Я понял и без догадок.

Индийский флаг реял на осеннем ветру, неторопливо разворачиваясь во всю ширину. Такой большой, что по нему как бы перекатывались пологие волны.

– Красивый флаг, – сказал я.

– Ты знаешь код?

– Код?

Миссис Хокнет вздохнула.

– На трос флагштока кто-то повесил кодовый замок. Пока не узнаем код, флаг снять не сможем.

Я снова посмотрел в окно. Флаг опять неторопливо расправил складки, и по нему перекатился волной ветер.

Миссис Хокнет опять вздохнула.

– Ну хорошо, дети, по местам.

Когда я пришел на естествознание, миссис Врубель уставилась на меня во все глаза. И спросила:

– Ты тоже из этих злоумышленников?

Что такое «злоумышленники», я точно не знал. И потому ответил:

– Да вроде нет.

А миссис Врубель сказала:

– Хотелось бы надеяться.

На обществоведении мистер Соласки спросил:

– Вы на полном серьезе проводите крикетный матч?