Поводок для пилигрима

Вам к Йонге надо сходить, шепотом посоветовала Иза, подавая мне охлажденный мульс.

Для чего? кривясь спросил я.

Она в лЕкарстве понимает больше остальных.

Я бы до её лет дожил тоже бы понимал.

Да не к Старой Йонге. Той что в лесу.

В лесу? В избушке на курьих ножках?

Кухарка не поняла моей иронии.

Только вам самому надо ехать. Она в деревню не приходит. Гордая. Вдоль озера проедите до горбатого камня. Там тропинка. По ней и доберетесь. На краю Черной Смоли живет.

Черной чего?

Черной Смоли. Болото такое. Она из него целебную грязь берет.

Ладно съезжу будет время.

Ехать пришлось на следующий день. Порошки лекаря не помогали. Боль вила из меня веревки, сгибала в подкову, топила в потоках пота и обездвиживала мертвецкой слабостью.

Кажется вы там чего то порвали от натуги, поставил диагноз Эйхлер, осмотрев меня от пяток до ушей.

Кажется…, пробурчал я. Коня давайте.

В седло я еле влез. Подсадили как старого генерала, которому приспичило принимать парад на гордом рысаке.

Ли, остаешься за главного. Завершайте работу. Не знаю, как быстро обернусь. Съезжу к этой Йонге, а то…

Капрал понимающе кивнул головой.

Ехал сцепив зубы, чувствуя каждый сучок и корягу, попадавшие под копыта коня. Да что там! Гвозди в подковах чувствовал! Заденет по травине, будто на моих внутренностях мае-гери-кэкоми** отрабатывает.

Проехал вдоль озера. От камня, здоровенной булыжины, свернул в лес. Через какое то время спешился. Идти пешком легче. Болело, но терпимо.

Когда подходил к жилищу Йонге, боль отпустила. Со страху перед народной медициной и от целебного воздуха соснового бора.

На поляне стоял обыкновенный дом. Пятистенок. Ни заборы, ни псы хозяйство не охраняли. Лохматый увалень, дремавший в тенечке, в стражи не годился. Сама хозяйка хлопотала, развешивая стирку на веревках.

Йонге от силы лет тридцать. Ладная да складная, лицом приятная. Черные волосы сплетены в короткие косички. Семь или восемь.

Помочь? наячился я.

Подсади, не достаю, ответила она, навешивая последнюю тряпку.

На что? продолжил я заигрывания, забыв за чем и приехал.

Закончив возится с бельем, она внимательно на меня посмотрела.

Лошадку вон там привяжи, она указал на вбитый неподалеку кол.

Сделал как просила.

Вижу хворь не бардельная.

Военная, признался я.

Военная это хуже, нахмурилась лекарка.

Почему?

Оттяпает мужику, руку-ногу или что по важнее, а он потом охает-ахает, мол как же он без этого.

Из важного ничего не оттяпали, заверил я её.

Посмотрим.

Когда смотреть будем?

А как бок твой поглядим, Йонге ушла в дом и вскоре вернулась с кружкой. Пей!

После того как я осилил густую гадость, вроде киселя из чернозема, она отвела меня за дом, где у нее оборудована научно-исследовательская лаборатория и попросила раздеться.

По какую пору? спрашиваю еле ворочая языком. По моему выпил не чернозема, а цемента и он начал схватываться.

До первозданной красоты, ответила она серьезно.

Пришлось разоблачатся. Стою, в отсутствии одежды прикрываюсь руками. Фигового листа поблизости нет, а крапивный вряд ли подойдет.

Сюда вставай, указал она на плоскую гранитную плиту, сильно похожую на ту, куда меня телепортировали. Весь камень покрыт рунами. Грам я видел четко, остальные знал через одну. В центре рунической вязи изображение ладони с соединенными большим и безымянным пальцами.

Облив меня из одного ведра остро пахнущим хвоей отваром, она тут же наспех скинула одежки, оставшись в простой тунике и сама облилась из второго. Намокшая ткань облипла её тело. Лучше бы уж сняла во все.

Йонге стала рядом со мной и прижалась. Такая передовая диагностика меня устраивала. Не то что рентген, узи или томограф. Допотопщина!

Стой смирно, приказал она мне.

Тело пощипывало как от слабых разрядов электирчества.

Стою, вздохнул я.

Выдохни и ни о чем не думай.

Выдохнул.

Ни о чем не думай! повторила она.

Не думаю.

Думаешь!

Честное слово! поклялся я.

Ты честным когда последний раз был?

Ладно попробую, признался я.

Ощущаю её мерное дыхание, чувствую упругий, соприкасаемый со мной, рельеф" её тела. Даже торчащий пуп чувствую! Хеймскую мыльню я кое-как пережил, а лабораторные измывательства не гарантирую!

Йонге невнятно зашептала, подняла голову вверх. Захотелось чмокнуть лекарку в подбородок.

Её руки легли мне на затылок. Руки то ладно а вот её грудь уперлась в меня. Не упереться бы мне в неё чем-нибудь! Куда только хворь подевалась! Зато здоровье прибывало!

Жрицы правильно тебя лечили, произнесла она. Сбежал поди?

Сбежал, не стал отпираться я.

Они не всякого так лечат.

Повезло.

Как же… Энрике, сынку императорскому почему-то нет.

Он Лидин снасильничал, хмыкнул я названной причине.

Помолчи.

Её рука уперлась мне в раненый бок.

Теперь вдохни, как сможешь.

Вдохнул. На самом пике она надавила.

Еб…. выдохнул я от боли, отстраняясь.

Все-все, рассмеялась она. Понятно. Посиди пока на чурке.

В глазах кружат черные точки, к горлу подступает тошнота. Невидимая тварь вгрызается во внутренности острыми игольчатыми зубами.