Поворот

Неожиданно над головой зажглись лампочки, полностью освещая крыльцо. Открылась стеклянная кухонная дверь, из нее показалась папина голова, он осмотрел задний двор в поисках чего-то подозрительного. Он вышел на улицу, и точно заметил меня, когда прошел по двору в сторону беседки.

Он переодел костюм в более удобные шорты и футболку, и когда он подошел ближе, я увидела, что его поседевшие волосы были влажными, должно быть он только что из душа.

—Что ты здесь делаешь, тыковка? — невзначай спросил он, и я поморщила от этого детского прозвища. Он редко его использовал, но все равно. Клянусь, если у меня когда-нибудь будут дети, я никогда не буду называть их детскими прозвищами, стоит им повзрослеть.

— Пытаюсь понять, чем я хочу заниматься в жизни, — честно ответила я.

Его брови приподнялись вверх, он подошел ближе, а затем тихонько ухнув, сел рядом со мной.

— Я думал, ты уже давно все решила.

— Да, — сказала я, глядя в темноту сада. — Но я в этом уже не уверена. Меня не покидает чувство, будто я хочу заниматься чем-то еще. Чем-то, более важным.

Он немного обдумал мой ответ, и сказал.

— Миа, важна любая медицинская помощь.

— Я знаю. Просто я немного запуталась. — Мне было тяжело ему объяснить, поэтому я не стала продолжать, посмотрев на него, и при этом освещении он выглядел бледным и уставшим.

Он измотан. Любой был бы на его месте. После выходных, на которых бабушка огорошила нас новостью о своей болезни, он стал работать в половину меньше, и все свое свободное время посвятил заботе о ней. И пока она медленно угасала, он был вместе с ней.

Меня переполняла боль от потери бабушки, но не представляю, что испытывает он. Он всегда был близок с ней, а теперь ее не стало. Я пропустила руку под его локоть, сцепила наши руки, опуская голову ему на плечо. Он высвободил руку из моей хватки, обнял за плечи и прижал к себе.

— Я думала будет легче, если у нас будет время попрощаться, — выпалила не подумав, тем самым сменив тему, зная, что он поймет, о чем я говорю. — Словно так мы примиримся с горем.

— Ага, — устало ответил папа. — Вот только это не помогает.

Полагаю ему лучше знать, ведь он прошел через это с его отцом. Прошло уже много лет, и мои воспоминания о дедушке стали расплывчатыми и далекими.

Я тяжело вздохнула, закрыв глаза.

— Я понимаю, что она умерла, но никак не могу это принять. Словно она все еще здесь, только далеко. В отъезде, например.

Папа не ответил, только крепче обнял.

— Я рада, что это было быстро, — шепнула, уткнувшись в его рубашку, вспоминая как я прощалась с лежащей в постели, но все еще довольной бабушкой на прошлой неделе, а спустя два дня рано утром мама позвонила и сообщила о ее смерти.

— Лучше сгореть, чем угаснуть — проговорил папа.

Я немного поморщилась, подняла голову посмотреть на него.

— Серьезно? Ты сейчас процитировал Курта Кобейна?

— Чтобы ты знала — это слова Нила Янга, всезнайка, — указал он, и его серьезное выражение лица, смягчилось небольшой улыбкой.

Закатив глаза, и надув губы, я ответила.

— Я, пожалуй, пойду спать. — Я встала с дивана, папа встал вслед за мной, я слышала шорох его тапочек позади меня, когда мы шли через сад в сторону дома.

Мои мама, сестра и брат сидели на кухне и тихо переговаривались. Стоило нам появиться, они разом повернулись в нашу сторону, мама вскинула бровь и с ожиданием посмотрела на папу. Это было довольно странно.

Прогнав эти мысли, я громко заявила.

— Я спать. Всем спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила Пейдж, а Кэмерон — Спокойной!

Моя мама, однако, продолжала сверлить папу взглядом, многозначительно кашлянув.

— Погоди, Миа, — позвал папа, звучал он при этом взволнованно. Он положил руки мне на плечи. — Я должен тебе кое-что сказать.

— Он должен извиниться, — поправила мама, глядя в его сторону.

— Извиниться? — радостно переспросила Пейдж. — Что-то интересное!

— Ага, где наш попкорн? — добавил Кэм.

Я посмотрела на них, они сидели за кухонным столом с горящими от любопытства глазами. Ладно, откровенно говоря, папа редко извинялся. И зачем люди вообще заводят детей? Все что они делают — это достают вас. Уж я-то знаю наверняка.

— Вероятно, Миа хотела бы поговорить без свидетелей, — прорычал папа.

— Они мне не мешают, — ответила я, скрестив руки на груди. Потому что никто не будет мне указывать, особенно в неудобный для родителей момент.

— Ладно, — в глазах папы сверкнуло раздражение, и он отошел, и облокотился на стойку. Посмотрев мне прямо в глаза, сказал. — Когда Джей был здесь, на дне рождении твоей бабушки, я сказал ему такое, чего не следовало говорить.

Э-м-м… что? Растерянно моргая, я уточнила. — Что именно?

Он с несчастным лицом посмотрел через кухню на маму, словно спрашивая: «А мне обязательно это делать?».

Серьезно? Ей богу, иногда он ведет себя, как ребенок.

— Ну, — просто продолжил он под строгим контролем мамы. — Я сказал ему, что мы с твоей мамой узнали об его отце. А также о Джее, — здесь он замолчал, взволнованно подыскивая подходящие слова. — О его проблемах с законом в юности.

— Ага, — спокойно ответила я. — Я знаю, он обо всем мне рассказал.