Поворот

Мой желудок сжимается.

—Что?

—Твоя бабушка в больнице.

— Что? —Я чувствую, как мое сердце замирает. Плечи опускаются, и телефон соскальзывает в тот же момент, когда я заношу нож над разделочной доской. Вместо помидора я прохожусь острым лезвием по руке.

— А-а-а! — Ору я, потому что жесточайшая острая боль охватывает мою левую руку. Нож падает вниз на разделочную доску, телефон с глухим стуком оказывается на полу, а я хватаюсь за раненную руку. Закрыв глаза, всхлипываю.

Я не могу поверить, что порезалась. Так глупо. Так чертовски глупо и неуклюже. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!

Осторожно осматриваю рану. Мои руки дрожат, все в крови. Разрез между моим большим и указательным пальцами, он глубокий, такой глубокий, что я могу видеть кость. Кровь сочится быстро, злыми ярко—красными струйками. Капли разбрызгиваются по белому кафельному полу. Волна тошноты подкатывает к горлу.

Судорожно выдыхая воздух, я нащупываю кухонное полотенце, висящее на ручке духовки. Собираю его в комок и прижимаю к ране. У меня темнеет в глазах, и я оседаю на пол. Жар от духовки согревает правую сторону моего тела.

С закрытыми глазами я пытаюсь глубоко дышать. Вдыхаю через нос, шипя выдыхаю через стиснутые зубы. Обнимаю руку, прижимая близко к груди, держа повыше, чтобы замедлить кровотечение. Какой-то странный шум, как болтовня раздраженного бурундука. Я смотрю на кухонный пол, и вижу свой телефон. Он приземлился экраном вверх, и часы, показывающие продолжительность вызова, до сих пор идут. Похоже, он не разбился, слава Богу.

Шум — это крики моей мамы. Я стремглав несусь по полу по направлению к телефону. Когда добираюсь до него, я перестаю давить на полотенце только, чтобы нажать кнопку громкой связи.

— Миа! — Неистовый голос моей мамы раздается из жестяных динамиков телефона. —Миа! Ты там? Миа!

— Я здесь. —Я немного повышаю голос, чтобы она могла услышать меня. —Я в порядке.

— Что случилось?

— Я порезалась. — Я слышу отвращение в своем голосе. Так глупо и неуклюже.

— Все так плохо? — Спрашивает она снова тем же озабоченным маминым голосом, только теперь он звучит более настойчиво.

Проклятье! Я почти убираю кухонное полотенце, чтобы еще раз взглянуть на рану, но не могу. А мне и не нужно. Я видела достаточно.

— Да, отчасти. — Моя рука пульсирует, как сабвуфер на рейве. —Вероятно, понадобятся швы.

— О, Боже, дорогая! — Восклицает мама. — Ты должна пойти в больницу. Есть кто-то, кто сможет отвезти тебя?

Я вздрагиваю. Это достаточно неудобно. Нет, я не буду беспокоить любого из моих друзей — большинство из которых, на самом деле, просто случайные знакомые — спрашивая их, не смогут ли они отвезти меня. Даже Джея, в любом случае, он, скорее всего, на работе.

— Это левая рука. Я могу доехать сама.

— Не смей, — говорит моя мама. — Не смей, Миа! Я вызову тебе такси. Подожди.

Хорошо. У меня нет сил, чтобы спорить с ней. Когда она ставит мой звонок на удержание, я ползу назад, пока не упираюсь в холодильник. Пытаюсь сосредоточиться на дыхании, и держу руку приподнятой. Линия волос и затылок, влажные от пота.

Щелчок, и голос мамы возвращается.

— Миа? Они сказали, что такси находится всего в пяти минутах. Как дела?

— Я в порядке, — отвечаю ей. — Что случилось с бабушкой?

— О, — говорит она с вздохом, — у нее бронхит, и врачи опасаются, что он может перерасти в пневмонию как в прошлый раз, так что они госпитализировали ее, и дают антибиотики. Кажется, сейчас уже все в порядке. Похоже, она совсем не чувствует себя больной.

Я вздыхаю с облегчением. Чуть больше года назад у моей бабушки была пневмония, она провела в больнице несколько недель и была в таком плохом состоянии, что все в семье начали готовиться к худшему. Тогда мы все были приятно удивлены, когда она поправилась.

Наверное, та простуда, о которой она упомянула в эти выходные, была серьезнее, чем она думала.

— Хорошо, что все хорошо, — говорю я маме. — Спасибо за такси. Эй, мне нужно промыть рану и наложить настоящую повязку.

Пообещав позвонить ей из больницы, и подождав, пока она повесит трубку, я отпускаю полотенце на какое-то время, чтобы подняться с пола. Потом иду в ванную, где промываю под краном дрожащую руку перед тем, как замотать ее марлей и бинтом из аптечки.

Пора бы выйти на улицу и ждать такси, так что здоровой рукой я хватаю сумочку и засовываю ноги в шлепанцы. Взявшись за ручку двери, понимаю, что чуть не забыла телефон. Поднимаю его с кухонного пола, и держу путь наружу, вниз к стоянке.

Куда я должна сказать водителю ехать? Центр неотложной помощи в десяти минутах езды, и он будет открыт еще нескольких часов. Но больница находится ближе, так что я выбираю ехать туда.

Может быть, Джей будет на работе.

И вдруг мне кажется, что нет ничего лучше и важнее, чем увидеть Джея.

Попросить Джея позаботиться обо мне, подлатать меня.

Он же не сможет отказать?

Глава 4

Миа

Это настоящий ад. И я в аду.