Поворот на Салем (СИ)

Он разыскал в записной книжке Линду Робертсон, соседку. Набрал номер. Длинные гудки. Разумеется: время — белый день, Линда с мужем на работе, дети в школе. А ее мобильного у него, к сожалению, нет. Поискал номер доктора Чемберса, лечащего врача матери — не нашел.

Когда телефон затренькал снова, Дэвид просто отключил звук и бросил мобильник в рюкзак. Черт с ней: соврет на работе, что у него грипп, и поедет в Салем завтра. Только пусть сейчас она его не достает и даст спокойно доделать отчет.

К пяти часам накопилось шесть пропущенных звонков от матери. Чертыхнувшись, Дэвид перезвонил — длинные гудки. По дороге домой, останавливаясь в пробках, он набирал ее номер снова и снова — но теперь она упорно не брала трубку.

Первая мысль была: мстит, решила наказать его за невнимание. Да, это вполне в духе Донны-Лу. Вторая мысль: да нет, ерунда. Когда они разговаривали, она была по-настоящему встревожена. Даже не встревожена — напугана.

А теперь куда-то пропала.

Он снова набрал номер соседки. Выслушал все те же длинные гудки — хотя и миссис Робертсон, и ее семейству пора бы уже быть дома. Несколько минут раздумывал, закусив губу и барабаня пальцами по рулю. А потом — развернул «шевроле» на ближайшем перекрестке и решительно направился к выезду из города, в сторону Тридцать Восьмого шоссе.

- Что за вопрос? - сказала Меган. - Конечно, поезжай! Все-таки пожилой человек, куча болезней, и живет одна… мало ли что.

Озабоченный голос ее звучал чуть театрально. Милая Мегги, добрая и совестливая: терпеть не может свою свекровь — и этого стыдится. Хотя, видит бог, стыдиться тут совершенно нечего.

- Я всего на одну ночь, - сказал он. - Выясню, что там у нее стряслось, и завтра домой.

- Как доедешь, позвони обязательно.

- Уверена? Я в Салеме буду уже часов в одиннадцать.

- Ничего, я дождусь.

И сейчас, выезжая на прямое, как стрела, Тридцать Восьмое шоссе, пересекающее Мэн с востока на запад, Дэвид невольно улыбался при мысли о том, как Меган лежит в постели с книжкой, положив руку на выпуклый живот, и ждет его звонка.

Должно быть, это и есть любовь: когда за девяносто миль от тебя кто-то не заснет, пока не убедится, что ты благополучно добрался до пункта назначения.

Пасмурный день стремительно превращался в хмурый вечер: большую часть пути Дэвиду придется проделать в темноте. По обе стороны дороги высились, как часовые, бесконечные ряды сосен и елей — знаменитые мэнские леса. Бесполезный мобильник (связь здесь начинала прерываться почти сразу после выезда из города, а вскоре пропадала совсем) лежал на соседнем сиденье; монотонно мурлыкало и бормотало радио. Один раз Дэвид вздрогнул, услышав из динамика слово «Салем». Профессионально-энергичным голосом дикторша местных новостей вещала что-то вроде: «Новых сообщений из Салема нет. Шериф…» - дальше все потонуло в помехах. Дэвид потянулся к ручке настройки, начал крутить — но ничего, кроме рекламы и обрывков попсовых песенок, уже не услышал.

Ни попутных, ни встречных машин почти не попадалось. После трудового дня все нормальные люди отдыхают в кругу семьи — только ненормальные, вроде него, прутся неведомо куда, сами толком не понимая, зачем…

«Шевроле» мчался, наматывая милю за милей, мимо одинаковых сумрачных елей, кое-где разбавленных березняками и осинниками. Улыбка давно стерлась с лица Дэвида: он думал о матери.

Зачем он спешит сейчас к ней? Уж точно не из сыновней любви. Неизвестность… да, пожалуй, дело в этом. Он терпеть не может неопределенности: пусть самое страшное — но лучше узнать это сразу.

Но что здесь «самое страшное»?

Вот он въезжает в тихий ночной городок, где ему знакома каждая улица. В высоких окнах дома, где прошло его детство, горит свет — но Донна-Лу не открывает дверь. Соседи… полиция… парамедики… торопливая и тревожная возня… наконец толпой входят в дом — и видят у лестницы груду цветастого тряпья… Может такое случиться? Легко. Из-за артрита она с трудом ходит: почему бы ей не упасть с лестницы и не сломать себе шею? Или не поскользнуться в ванной? Ему представилось обнаженное тело, бледное и дряблое, раскинувшееся в какой-нибудь неестественной позе, и Дэвид тряхнул головой, поспешно отгоняя это видение. Что еще — инфаркт, инсульт? Даже молодые и здоровые порой умирают неожиданно; мало ли какая деталь может отказать в изношенном теле старухи?

Полицейские начнут расспросы: зачем приехал, почему в такой поздний час, когда и о чем в последний раз говорил с матерью. Отрывисто, не глядя в глаза, словно стыдясь, что ее не уберегли. «Да вы что, думаете, я убил ее, что ли?» - воскликнет он; тут голос у него сорвется, и врач «скорой», быть может, предложит ему успокоительное. А Линда Робертсон, добрая самаритянка, положит ему руку на плечо, словно своему сынишке, мягко подтолкнет к дивану в гостиной и пойдет на кухню готовить чай.