«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы

Японец сидел на корточках и смотрел на Веточкина. Оружия у обоих не было. Петя машинально протянул руку к своему котелку. Японец, не отрывая от него взгляда, медленно кивнул, поднял над головой свой котелок и зачерпнул в него воды. Затем снова кивнул Веточкину и осторожно улыбнулся. Петя изобразил в ответ на своем лице нечто нелепое. Японец закивал обрадованно, поднялся, избегая резких движений, и, нахлобучив на голову потертую фуражку с желтым околышем, боком зашел в заросли на своей стороне ручья, одарив Петю на прощание уже полноценной улыбкой во весь рот.

Вернувшись, ошарашенный Веточкин рассказал о нечаянной встрече Егору Шолову.

– Обычное дело, – попыхивая папироской как ни в чем ни бывало, отозвался растянувшийся у огня матрос. – Они ж тоже люди, по воду ходят. На нашем участке с ними уговор – по воду без оружия ходить.

– Как это уговор, война ведь?

– Война жратвы не отменяет, – приподнялся на локте Шолов. – Конечно, бывают случаи, что и здесь схлестнутся. Вот на той неделе стрелки 14-го полка с япошатами подрались. Так же как ты, пошли по воду. Ну и отлупили друг дружку котелками. Вернулись, все морды в синяках, но довольные. Наша, говорят, взяла – японец без воды весь битый утек.

– Однако… – протянул Веточкин.

– А вообще не зевай, – серьезно заметил Шолов. – Особенно ночью. Умыкнут – и поминай как звали. Тоже бывало…

Совершенно неожиданно в синем небе над нашим передним краем начали рваться белые облачка шрапнели.

– Тревога! Тревога! – донеслось из окопов.

– Похлебали ушицы, мать твою… – подскочил Шолов. – Ходу отсюда!

Подхватив винтовку, Петя устремился вслед за матросом на гребень холма, к траншеям. Едва успели занять оборону, как японская артиллерия перенесла огонь на их расположение. Высунувшись по грудь, Петя с удивлением смотрел назад на полянку с обратного ската, где они только что так мирно готовили уху. Сейчас там рвались японские снаряды.

– Башку убери, раззява! – грубо сдернул Петю вниз Шолов.

Петя уронил винтовку и теперь ползал на четвереньках, пытаясь выдернуть ее из-под досок настила, проложенного по дну траншеи.

– Приготовиться к отражению атаки! – раздалась команда лейтенанта Пухова.

Кругом защелкали затворы. Шолов со своим вторым номером разворачивали пулемет. На Веточкина Егор уже не обращал никакого внимания, весь поглощенный разгоравшимся боем.

– Прицел постоянный! – распоряжался Пухов.

Петя вытащил наконец винтовку, оттер с цевья налипшие комья глины. Расстегнув подсумок, вогнал снизу в магазин обойму. Выставив прицельную планку, заслал патрон в патронник и прильнул к брустверу. Отработанные в учебной команде действия придали уверенности. На несколько мгновений все стихло. А потом из ближайшей лощины прямо по фронту на них хлынули цепи японской пехоты. Веточкин разглядел желтые околыши на фуражках – точно такие же, что и у японца на ручье.

– Огонь! – рявкнул Пухов.

– Орел! – одобрительно произнес в адрес своего лейтенанта матрос, расположившийся в траншее по соседству с Петей. – Прямо как башней на броненосце командует…

Наваринская полурота опоясалась вспышками выстрелов. Через несколько секунд взахлеб ударил пулемет Шолова…

Этот бой открыл собой новую череду японских атак на Порт-Артур. Почти неделю весь фронт сухопутной обороны подвергался штурму за штурмом. Одновременно с этим японцы днем и ночью обстреливали сам город и порт. Ими были дополнительно подтянуты тяжелые осадные орудия специально для стрельбы по русским кораблям. Артиллерийским огнем были уничтожены портовые склады на Масляном Буяне. Подожженные неприятелем, несколько дней горели продовольственные склады купца Чурина. Больше всего наваринцам досталось в первый день боев. К концу недели полурота потеряла две трети своего состава убитыми и ранеными. Погиб лейтенант Пухов. Перед позициями моряков лежали груды неприятельских тел. Примерно такая же картина была и на других участках. Нигде противнику существенно продвинуться вперед не удалось. Но очень сильно пострадали корабли – артурская эскадра как организованная военная сила практически прекратила свое существование. По истечении недели остатки наваринской полуроты вывели в тыл на переформирование.

– Возвращаемся на броненосец. Видать, десант пополнят да вчистую с нашего старичка на берег всех спишут, – сообщил Шолов в минуту затишья, вычищая механизмы пулемета. И, вздохнув, добавил: – Он, бедняга, от японских «чемоданов» уже по верхнюю палубу в воду осел. Я с холма глядел…