Повороты судьбы

— Да Жанна. К сожалению никакой ошибки, или путаницы нет. Результаты ваших анализов подтверждают мои выводы после осмотра вас на кресле. Мне искренне жаль, но диагноз верный, — вынесенный приговор женщина подтвердила безапелляционным взглядом и сожалением, промелькнувшем на строгом лице.

Вот только жалость или сочувствие мне сейчас не помогут. В висках и затылке заломило. Я сжала переносицу, ещё слез мне сейчас не хватало. Что же мне делать? Может встать и уйти? Ведь я могу записаться на приём к запомнившейся мне доктору Элизе, которая сообщила мне новость о беременности, или же остаться и разузнать всё здесь и сейчас об этом восставшем из прошлого бесплодии? Остервенело сжала пальцы в кулаки, стиснула зубы и … шагнула в пропасть:

— Прошу вас, доктор, расскажите всё о моём диагнозе.

Глава 16.

Из больницы я вышла на дрожащих ногах, зажав в руке все медицинские результаты, назначения и рецепты, заботливо сложенные одной стопкой в прозрачный файл молодой девушкой на ресепшне. В голове кроме боли пустота. Куда я могу пойти, где укрыться? Маленькая чёрная клякса, образовавшаяся в районе солнечного сплетения, разрасталась в геометрической прогрессии и спустя несколько минут поглотила меня целиком. Гигантские жуткие щупальца, моментально выросшие из чувства вины, безысходности и ужаса рвали без сожалений моё нутро на клочки. Я выпала из реальности. Сознание отключилось. Перед глазами стояла лишь беспросветная чёрная бездна, которая не выглядела спасительной или уютной. Нет. Она обещала мне все возможные круги ада. Обещала показать всю тяжесть страданий. И отчего-то я была уверена, что не смогу, не вынесу эту муку…. Из темноты меня выдернул резкий сигнал автомобиля. Я обвела вокруг мутным взглядом, и осознала себя сидящей на холодной лавочке в сквере возле дома матери. Не помню, как я сюда добралась. Руки всё также продолжали сжимать файл с документами и лямки рюкзака. Попа уже начала подмерзать от сидения на холодном. Но я была этому только рада. Чувство холода — это не так уж плохо, по сравнению с чернотой безысходности и отчаяния. Дрожащими руками я вытащила из недр рюкзака телефон. Пять пропущенных звонков от Игоря. Надо перезвонить ему, он ведь волнуется. Но что я ему скажу? Ничего не скажу… не сегодня. Разблокировала телефон и сделала звонок, после пары гудков услышала:

— Алло, Жанна привет, что-то случилось?

— Да, мама, привет. Я сегодня жду тебя дома, не задерживайся, пожалуйста. У меня срочный разговор к тебе.

— Что случилось дочь?

— Это не телефонный разговор. Жду тебя дома.

Резко нажав кнопку отбоя глубоко дышу, главное, чтобы голос не сильно дрожал. Набираю номер Игоря.

— Жанна ты где? Почему не берёшь телефон?

— Всё в порядке, просто не слышала звонки, извини.

— Ты была в больнице?

— Да была. У меня всё хорошо, не волнуйся. Это просто переутомление, беспокоится не о чем, — тараторю всё подряд, только бы не разреветься. Часто моргаю, но предательские слезы, не спрашивая моего разрешения, катятся крупными каплями по щекам. Родной любимый голос Игоря действует спусковым крючком на сдерживаемую истерику. «Сейчас, потерпи ещё чуть-чуть. Положишь трубку и сможешь поплакать», — внутренний голос подбадривал, что есть сил.

— Жанна, у тебя голос дрожит. Случилось что-то? — Игорь добавил властных ноток в голос. А мне пришлось другой рукой срочно зажимать рот, так как всхлипы стояли у самого горла.

— Нет-нет. Всё нормально, правда. Ты наверно занят, давай созвонимся позднее, — закусила кулак, зубами впиваясь до боли, отвоёвывая спасительные секунды у неизбежной истерики.

Игорь явно не поверил, он слишком хорошо меня знает. Но мне просто нужно выиграть немного времени, совсем чуть-чуть. Я не готова сейчас к разговорам с ним. Боже, только не с ним.

— Ну, хорошо, как скажешь, — парень бросил трубку, недовольный моей скрытностью.

«Прости любимый, но не сейчас», — подумала с невероятным облегчением и слёзы, словно по команде, водопадом потекли из глаз. Теперь можно и поплакать. Не знаю, сколько я так просидела, глядя в одну точку и раз за разом, воскрешая в памяти события, произошедшие три с половиной года назад. И с тех самых пор я каждый прожитый день мучилась чувством вины и сожаления за своё малодушие и слабохарактерность. В бессилии руки нервно комкали документы. Я, смаргивая пелену слёз, решилась перечитать заключение. Выделив из вороха бумаг нужную, углубилась в чтение.

— Ты слышишь меня? — кто-то неприятно ухватил меня за плечо и потряхивал. Я подняла воспалённые глаза. Надо мной склонилась бывшая подружка по изобразительному кружку — Марина.

— Привет, — я скривилась, меньше всего желая поддерживать никому не нужную светскую беседу.

— Чего сидишь на холоде, к матери, что ли пришла? — Маринка всегда была бесцеремонной. Она плюхнулась рядом со мной.

— Жду, когда она вернётся после работы, — вдыхаю поглубже воздух, мысленно желая себе набраться терпения, а Маринке — побыстрее свалить восвояси.