Повороты судьбы

От потрясения я забыла, как дышать. Святые Небеса, оказывается, я совершенно не знала свою мать. Оставаться молчаливой становилось все невыносимее, хотелось орать…! Матом! Она что, решила, что я наложу на себя руки?! Да эту женщину саму надо лечить в психушке…. «Дыши Жанна, главное дыши».

Мама, заметив моё шокированное состояние, встала из-за стола, набрала в стеклянный стакан холодной воды и подала мне. Взяв у неё стакан с водой, заметила, что мои руки ходят ходуном. Залпом выпила воду, опасаясь, что расплескаю всё, не успев выпить ни капли. Перевела дух. Я уже сама не рада, что приехала к матери на «разбор полётов». Может правду люди говорят: «не задавай вопросы — если не готова услышать ответы». Я оказалась не готова слушать такие ответы. Эта женщина — не моя мать, эта квартира — не мой дом. Я хочу уйти, здесь мне нечем дышать. Где мои вещи…? Помнится, с собой у меня были рюкзак, какие-то бумаги…, где я их оставила, наверное, в прихожей. Поднимаюсь из-за стола. Но мне на плечи ложатся тёплые руки и с нажимом заставляют вновь опуститься на стул.

— Дочь, ты не хочешь меня слушать, я понимаю. Но побег — это не выход. Давай проясним уже все тайны между нами. Думаю, лучше единожды резко содрать пластырь с раны, чем отдирать его по чуть-чуть множество раз. Как считаешь?

Я молчу. А что я могу сказать? Я уже не хочу ничего знать, всё равно исправить невозможно. И что мне дадут эти знания…?

Не дождавшись от меня реакции, мать продолжила:

— Хорошо. Я могу замолчать. Но давай договоримся сразу на будущее, что больше к этой теме мы никогда не вернёмся. И ты никогда больше не задашь мне вопросов об этом.

Обречённо вздыхаю, ну конечно, опять условия…, куда ж без них.

— Слушаю тебя мама.

Несколько минут стояла тишина, наверно матери понадобилось время, чтобы вновь собраться с духом:

— Отправляя тебя на аборт, — я некрасиво сморщилась, за сегодняшний день я так часто слышала в своих мозгах это слово, что кажется, ещё пару раз и меня натурально стошнит. Но я промолчала, позволяя родительнице продолжить.

— Я действительно была уверена в том, что так будет лучше для тебя. Ведь современная медицина — это не бабки-повитухи начала прошлого века. Понимаешь Жанна, со стороны мне виделось именно так. Хоть ты и считаешь себя слабохарактерной, но отчего-то не берёшь в расчёт свою целеустремлённость и упрямство. Особенно ярко проявляющиеся, когда ты ставишь перед собой определённую задачу и идёшь напролом для её достижения.

Я удивлённо воззрилась на мать.

— Да, дочь. Именно поэтому я не запрещала тебе встречаться с Игорем, так как видела твои чувства к нему. Ты не просто влюбилась первой девчачьей влюблённостью, ты прикипела к нему всей душой. И стоило бы мне заикнуться о вашем разрыве, как я уверена, что моментально стала бы врагом номер один в твоих глазах.

Я задумалась. Раньше она говорила, что-то подобное, но переводила стрелки на Игоря, мол это он заявил о своих серьёзных намерениях. А выходит, и мои чувства были видны всем вокруг.

— Но причём тут прерывание? — грубо обрываю лишние воспоминания от матери, не хочу обсуждать ещё и Игоря.

— На тот момент причин хватало. Но самая главная — ты не была готова к материнству. Я хотела дать тебе возможность реализоваться, прежде всего, в профессиональной области. Чтобы ты обрела профессию. Можешь мне не верить, но ты более предрасположена, добиться профессионального и карьерного роста, чем Лиля. — Мы обе замолчали ненадолго, задумавшись каждая о своём.

— Я хотела защитить тебя, дочь. Хотела уберечь от страданий, от поломанной судьбы, да много от чего. Возможно, ты не поймёшь меня. Наверно я слишком сумбурно говорю…. — Мама сбилась с мысли.

— Продолжай.

— Ты и Лиля — самое дорогое, что есть у меня. И я защищала тебя любыми способами. Да я сыграла на твоих чувствах, подвела к принятию важного решения. Но тем самым я лишь хотела уберечь тебя.

— Отлично уберегла — теперь я бесплодна, мама. Хороша защита, ничего не скажешь. Ты родила двоих детей, но отказала в помощи беременной мне, когда я просила о ней. Да, видимо именно так и должны проявляться материнские чувства. Но откуда мне о них знать, верно, мама? Ведь у меня нет детей, и теперь никогда не будет!

Не могу слушать её ересь о любви, защите и прочем. Всё, что она говорит — это чушь. Если родители действительно любят своих детей, то никогда с ними так не поступят.

— Прости меня Жанна. Прости, — родительница кается, всхлипывая. Даже железную Светлану Борисовну проняло, если она готова расплакаться. Но я не верю её слезам.

— Мама сейчас уж поздно рассуждать — зачем, как и отчего. Я не пойму одного — почему ты скрывала от меня столько времени мой диагноз? — повышаю тон, не выдерживая градуса напряжения.

— Да как бы я сказала о таком дочь, — мать тоже орёт, не сдерживаясь, — когда ты чуть не отправилась на тот свет! Ты столько дней была без сознания, еле очнулась. До этого депрессия из-за чёртового Игоря. Я не хотела подвергать тебя ещё большим испытаниям. Ты и так держалась на честном слове.