Повороты судьбы

Так за лёгкой пикировкой время пролетело незаметно, я успела расслабиться, отвлеклась на Лилино преображение и на время забыла о своих собственных проблемах. Но с приходом мамы, моя горечь тяжкой плитой вновь опустилась на плечи. С трудом дождалась окончания ужина. Сама есть не стала, так как от одного вида на еду скручивало желудок тошнотворными спазмами. Мне приходилось сдерживать, что есть сил весь негатив внутри. Запирая его в самую дальнюю тёмную каморку, навешав с десяток амбарных замков для надёжности и во избежание нежелательных прорывов. Но я понимала, в случае сильных эмоций, а они, к сожалению, неизбежны при разговоре, который мне предстоял, истерика не заставит себя ждать. Лишь бы не началась в самый не подходящий момент. «Может поистеришь, когда вернёшься в вашу с Игорем квартиру?», — я была согласна с мнением внутреннего голоса, но тут как говорится — как карта ляжет.

После чаепития я вежливо попросила Лилю оставить нас с мамой одних. Сестра заметно обиделась, но молча ушла в свою комнату.

— Я сегодня получила результаты анализов, — первая начала беседу.

— Ты заболела? Почему ничего не сказала? — мама всполошилась, но я уже с ледяной бесстрастностью смотрела на неё, не веря ни единому слову.

— В том то и дело, что заболела. Причём очень и очень давно, примерно три с половиной года назад. А узнала об этом совершенно случайно только сегодня. Когда по настоянию своего работодателя прошла обычное обследование, — чем больше я говорила, тем бледнее становилось лицо моей матери. Но мне её было не жаль. Я вышла в коридор и тут же вернулась со своим рюкзаком. Вытащила бумаги. Нужное заключение от гинеколога выглядело изрядно потрёпанным: с кляксами и потёками от моих пролитых слез, с небрежными изломами, когда я прятала его в спешке от Маринки. Я бросила на обеденный стол перед ней эту неряшливую бумагу, как ядовитую гадюку.

— Можешь прочитать. Хотя уверена для тебя это не новость, в отличие от меня, — выплюнула зло. «Дыши Жанна, просто дыши», — успокаивала сама себя в ожидании реакции от матери.

Мама бегло просмотрела бумагу. Лицо её уже не побледнело — посерело. Она подняла полный застарелой боли и скорби взгляд. В глазах стояли непролитые слёзы.

— Прости доченька. Я виновата перед тобой.

Да уж маменька, что-то запоздало твоё покаяние.

— В чём мама ты виновата? За что ты извиняешься передо мной? — по-моему меня понесло. Кажется, пока не выплесну весь яд на неё не смогу дышать. Обида прожигала меня изнутри.

— Так за что именно ты просишь прощения? За то, что отправила восемнадцатилетнюю дочь на аборт? Или за то, что скрыла от неё последствия этого аборта? Я внимательно слушаю тебя, мама, — скрестив руки на груди, я зло уставилась на свою мать, в то время как слёзы крупными каплями текли из моих глаз. Но я запретила себе сотрясаться в рыданиях. Не сейчас и не в этом доме. Где оказывается, даже самые близкие люди способны на подлый обман. Я поплачу у себя в квартире… потом… в одиночестве.

Пауза затягивалась, а мама так и не произнесла ни слова, лишь затравлено смотрела на меня раскрытыми в страхе глазами.

— Я всё ещё жду твоих объяснений, или я и этого не достойна, — пытаюсь хоть как-то расшевелить её. Я не могу уйти ни с чем! Не могу поверить, что моя родная мать скрывала столько лет от меня такое.

— Жанна, я знаю, ты не простишь, — да уж как такое вообще можно простить. Конечно, не прощу, но объяснения мне нужны.

— Видишь ли, только не перебивай меня, прошу. Мне нелегко признаваться в этом….

Не сдержавшись, перебиваю: — Это тебе нелегко? А мне значит, по-твоему, легко? — мама поморщилась.

— Давай я закончу, а потом ты линчуешь меня любым удобным для тебя способом, хорошо? Иначе мы так просидим до утра, а тебя наверно Игорь потеряет.

При упоминании имени любимого, я вздрогнула как от удара хлыстом. Ещё одно ледяное копьё моментально вонзилось в сердце, намекая что самое страшное ещё впереди. Кивком я показала, что готова слушать молча.

— Так вот, после отъезда Игоря ты была сама не своя. Я грешным делом думала, что придётся на время отправить тебя на стационарное лечение. Поскольку было очевидно, что самостоятельно справиться с депрессией, ты была не в состоянии.

Бум-бум, новый гвоздь в крышку гроба похороненного доверия к собственной матери. Как так? Это моя мать? За что эта женщина так ненавидит меня? «Дыши Жанна, дыши».

— Пока я раздумывала и так, и эдак как деликатно решить проблему твоего депрессивного состояния, возникла ещё одна трудность — ты оказалась беременна. И вот тогда я действительно впервые испугалась за тебя, Жанна. Тебе и так было крайне тяжело справляться с поступком Игоря. И я боялась, что ребёнок от него… сломит тебя окончательно. После новости о беременности, я внимательно следила за тобой и Лильке наказала приглядывать, так как опасалась, что ты решишься на страшное.