Повседневная цивилистика

Скорее уместно помянуть У. Эко, который заметил, что современные СМИ помещают в центр внимания не героя, как раньше, а заурядность. Если герой – тот, кто отличается и недостижим, то заурядность такова, как все, и в этом качестве и фигурирует. Может быть, потому у большинства медиа-звезд так велик страх потерять внимание камер. Они прекрасно понимают свою универсальную заменимость. В том же психологическом ряду постоянного переживания собственной никчемности находится и страсть любой ценой обзавестись роскошными «часами-авто-особняками», подлежащими обязательной широкой демонстрации.

Естественно, СМИ обращают внимание и на истинных звезд, блеск которых создан ими самими, а не журналистами. И не может быть у них отобран. Но их отличает отутствие суетности. И в целом они, увы, не создают атмосферы, которая остается все же довольно «токсичной».

Отчасти по этим причинам, в том числе избегая повода для обвинений в торопливости, я не спешил с изданием, хотя читатели часто высказывались в этом смысле.

Многие юристы, возмущаясь принятыми решениями, присылали мне свои дела для печати. Но как я не имею оснований сравнивать себя с Иерингом, так не могу, конечно, занять и место Герцена с его «Колоколом». Да и вообще, в Лондоне я был всего пару дней по делу. Прошедшие 15 лет сами собой привели меня к мысли об издании книги, которая уже не может считаться переизданием. Так что если у кого-то еще имеется книжка 2002 г., то ее можно не выбрасывать.

Некоторые размышления об участи отечественного адвоката

Simply because we were licked a hundred years before we started is no reason for us not to try to win.

Harper Lee. To Kill a Mockingbird

Когда-то, в начале перестройки, главная краевая газета решила проявить дотоле скрываемый либерализм и заказала мне статью о проблемах адвокатуры.

Статья начиналась цитатой из всегда, к сожалению, современного для нас Салтыкова-Щедрина, излагающего советы умудренного жизнью Молчалина своему несмышленому отроку, желающему податься в адвокаты: «В аблакаты – ни-ни! <…> Это у них – сегодня адвокат, а завтра – министр. А у нас – сегодня – мразь и завтра – мразь». Цитата понравилась и вызвала комплименты, переадресованные мною, конечно, классику. Но когда вышел номер, окончание цитаты приобрело такой вид: «Это у них – сегодня адвокат, а завтра – министр. А у нас…» Так с помощью многоточия был исправлен неосторожный Салтыков-Щедрин, но не реальное отношение к адвокатам.

Прошло 15 лет – слишком малый срок для изменения вековой традиции.

Впрочем, я не имею намерения писать историю русской и советской адвокатуры. В последние годы появилось достаточно исследований, среди которых имеются весьма неплохие, посвященных этой теме. Более того, количество обзорных работ по истории адвокатуры, о ее настоящем и будущем, этике и эстетике адвокатской профессии намного превышает суммарное число трудов, посвященных судам, прокуратуре и милиции (полиции) (если не считать детективов) вместе взятым. (Нельзя не заметить в этом проявление громадного невостребованного потенциала, заключенного в адвокатском сословии.)

Нет никакого смысла здесь повторять описание славных дней Александровых судебных реформ, перечислять громкие имена русских корифеев адвокатуры.

Наша задача – попытаться нащупать традицию, непрерывную нить, если она могла сохраниться. Для этого надо обратиться к более поздним и куда менее славным временам. Но довольно трудно восстановить тот тернистый путь, который ждал оставшихся адвокатов на родной почве, из-за почти сплошной и скоропостижной утраты лиц, причастных к русской адвокатуре.

В общем известно, что некоторое время их терпели, потом перестали. К концу 30-х годов это сословие в том виде, в каком оно сформировалось к началу прошлого века, полностью исчезло. Э. Герштейн пишет в своих знаменитых мемуарах, как в 30-е годы появилось множество всяких любителей – оперного пения, филателистов, иных коллекционеров и пр. Их частные увлечения, видимо, заменили утраченные профессиональные занятия, так как хотя они где-то и служили, но к службе интереса не питали. Затем эти люди куда-то пропали (можно догадаться куда). Наверное, это была последняя среда, где еще существовали осколки того общества, в котором было место присяжным поверенным.

До нас дошли лишь отдельные фрагменты, отзвуки и шорохи.

Вот Е. Шварц записывает в записных книжках: «…адвокаты потеряли самоуверенность, но читают и рассуждают о прочитанном, пожалуй, больше, чем прочая интеллигенция: тем просто некогда»[3].