Повседневная жизнь Аравии Счастливой времен царицы Савской. VIII век до н.э. - I век н.э.

Примерно три десятка верблюжьих могил — одни в Райбуне, другие на Высоких Землях Хадрамаута, в местностях Балас и Баат — по большей части восходят либо к последним векам до нашей эры, либо к первым — нашей. Они стали составной частью погребальной практики как кочевых, так и оседлых племен ^{20}. Речь прежде всего идет о захоронении цельных верблюжьих скелетов, положенных в двух позах. В первом случае они лежат на боку, с согнутыми ногами и шеей (вместе с головой), откинутой назад; во втором — верблюд погребался, стоя на коленях и с головой, повернутой всегда налево. Реже отрубленная голова помещалась между лапами животного. Иногда шея и таз отсутствуют: скорее всего, эти части тела были предварительно изъяты, чтобы потом пойти в пищу. Требовались, очевидно, большие усилия для того, чтобы придать телу умершего животного нужное положение и вырыть для него достаточно глубокую могилу.

Еще большее удивление вызывают верблюды, перед смертью обезглавленные. В семи могилах у Райбуна — верблюды с отсеченной и отделенной от корпуса головой, на месте которой иногда положен камень. Животное заводили в могилу, заставляли его встать на колени передних ног (задние связывались путами, а сухожилия на них, до смерти или после нее — это остается неизвестным, перерезались), после чего ему отрубали голову. Античные надписи об этом кровавом ритуале не говорят ровно ничего, а потому ради хотя бы только частичного раскрытия его смысла стоит обратиться к практике совсем недавних времен ^{21}.

При принесении животного в жертву, бедуины предпочитают верблюдов мелкому скоту. Возраст и пол жертвы не играют при выборе никакой роли, но важен ее окрас: белый верблюд в этом отношении ценится выше черного. Место, где жертва приносится, совершенно произвольно, однако глотку животного перерезают, повернув его голову всегда в сторону Мекки; кровь наполняет подставленные емкости и используется затем как краска для разного рода декоративных мотивов. Жертвоприношения происходят круглый год, соответственно ритму полевых работ, праздникам, требованиям хаджа, но также — и в случае каких-либо непредвиденных обстоятельств: неотложных нужд, важных событий и т. д. Таким способом стараются заручиться благоволением и содействием со стороны местных и астральных божеств, духов рангом пониже и ряда мифических личностей. Покойники, следует заметить, исключены из этого мистического круга: «Жертвоприношения во имя умерших вовсе не выражают собой какого-то культа мертвых, но служат всего лишь жестом социального долга живых по отношению к усопшим» ^{22}. К сожалению, существование подобных же обычаев в последние века до нашей эры и в первые — нашей не подтверждается ни одним из дошедших до нас текстов.

Люди и их верблюды могли обрести место вечного отдохновения, одни вместе с другими, либо внутри одного и того же погребения, либо в погребениях, расположенных в непосредственном соседстве, либо, наконец, в пределах одного и того же кладбища. В первом случае усопший погребался в «колодце», а верблюд — над ним ^{23}. На животное смотрели как на собственность человека, и, в качестве таковой, оно хоронилось вместе со своим господином, делаясь тем самым одним из предметов погребального набора. Второй случай: могилы верблюдов непосредственно соседствуют с могилами их хозяев. Последний случай: верблюжьи могилы располагаются у подножия могил-пещер вдоль ряда утесов в окрестностях храма Майфа'ан ^{24}. Погребальный набор здесь, как и в могилах восточного Хадрамаута, состоит в основном из ножей, бритв, кинжалов и головных частей копья — все это пригодно для забоя животных. Вместе с тем тот же арсенал символизирует социальный ранг усопшего. Статус покойного измерялся также и числом верблюдов, сопроводивших хозяина в смерти ^{25}.

Новшества в погребальной практике