Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003

«Кто ж его выбрал, его и запомнить-то невозможно. Наверное, случайно, — упрямилась тетя Люба. — Помню, дружки твои журналисты в прошлой Думе показали мне одного такого. Тоже говорили, что он в авторитете, с Рыбкиным и Кремлем в дружбе. И помоложе, и посмазливее был, а все равно не прошел второй раз. Хотя он к тому же еще и сын, нет, внук, ну этого, с двойной фамилией».

«Внук Молотова — Риббентропа?^[223] — засмеялся Дымов. — Ты не переживай, его и так через день по телевизору показывают».

Мало ли кого по телевизору показывают! И выглядят они часто совсем не так, как в жизни. На Кобзона, например, лучше на экране смотреть: слишком он ненатуральный вблизи: будто в сценическом гриме. У телевизионного Лебедя такой бас-басище — за один голос влюбиться можно. А в жизни, если без микрофона, он говорит хоть и басом, но тихо, что даже странно для боевого генерала. Другой генерал знаменитый, хоть и не боевой, а бывший ельцинский охранник Коржаков — тоже совсем не страшный, хотя, кто его знает, улыбается хитренько и все больше молчит.

Некоторые депутаты, наоборот, в жизни интереснее. В телевизоре разве разглядишь золотые заклепки на крокодиловых ботинках лекарственного фабриканта Владимира Брынцалова? Люба слышала, как глава «Феррейна» уверял журналистов, что и крокодил, и золото — самые что ни на есть настоящие. Перед тем как перейти к вопросам личного порядка, Брынцалов говорил о делах общественных и печалился о бедном народе: «Ну не идет кость в горло, когда крутом неустроенность!»

Если производитель водки и таблеток предпочитает рептилий уже в виде изделий, то депутат первой Думы Александр Осовцов из «Выбора России» — живых: у него в рабочем кабинете жил небольшой удав ^[224].

Один из самых знаменитых людей в теперешней Думе и один из самых молодых — Владимир Рыжков тоже, оказывается, не только историю любит^[225], но и природу. Как красочно он недавно у Зайцевой рассказывал^[226] о том, как в детстве сусликов из норок выманивал!

Иногда, глядя на пеструю думскую толпу, тетя Люба думала: как все же люди в депутаты попадают? Зачем в Думу идут? Правильного ответа на этот вопрос она не знала. Знала неправильный — защищать интересы страны и народа.

Наверное, среди этой оравы в 450 человек можно сыскать и настоящих защитников. Но они — чудики. Вроде Марычева. Или даже еще чуднее.

Глава 2 Классифицирующая Каталог депутатов Государственной думы (1999 год)

Через пару дней после выборов в третью Думу^[227], отоспавшись после очередной electoral night и специального выпуска газеты, Петя решил еще раз изучить списки свежеиспеченных депутатов.

Повторное штудирование и партийных перечней, и уточненного свода одномандатников не изменило той физиономии новой Думы, которая нарисовалась в выборной ночи в Останкине^[228].

Вернее, она проявилась уже часа в два пополуночи^[229]. И большинство журналистов начали разъезжаться: кто — в редакции, кто — по избирательным штабам. Перед всеобщим разъездом в зал, отведенный для Федерального информационного центра «Выборы-99», заглянула Татьяна Кошкарева с видом усталым, но довольным^[230]. А на трехчасовом брифинге^[231] к Пете подсел главный метеоролог НТВ Александр Беляев. Внимательно слушая Орешкина^[232] и разглядывая раскрашенную в цвета идеологических пристрастий граждан электронную карту России, он, похоже, думал о политической погоде на ближайшие годы.

К утру, к очередному докладу членов Центризбиркома с последними данными о результатах голосования по стране, народу оставалось немного: десять-пятнадцать сонных «писателей», дежурные бригады телевизионщиков и неутомимая Сажи Умалатова. Несмотря на давно очевидное поражение своего блока^[233] и отсутствие всякого интереса со стороны прессы, она почему-то все не уезжала и продолжала в компании двух-трех соратников сидеть в зале — маленькая гордая женщина из давно ушедшей эпохи.

Знаменитости новой эпохи в ФИЦ и не приезжали. Проигравшие — Примаков и Лужков^[234] — выясняли отношения в прямом эфире на НТВ. За победивших^[235], которые, за исключением первой тройки^[236], были никому не известны, вещал в передаче Евгения Киселева придворный кремлевский политтехнолог Глеб Павловский^[237].

Петя, глядевший в перерыве между брифингами по установленным в холле телевизорам то одно, то другое шоу, подумал, что жизнь устроена как-то неправильно. Бедный, затравленный Примус^[238] явно не хочет идти в Думу, но придется. А этому неуемному провокатору Павловскому на Охотном Ряду — самое место: интриговал бы публично, в остальных местах, может, спокойнее бы было — так нет, витийствует в эфире. А вместо него, вместо всех этих шабдурасуловых, пономаревых, доренок, сурковых, маргеловых, «кошек в нарзане»^[239] в парламент помаршируют десятки невесть где рекрутированных «солдат березового призыва»^[240].