Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

Оставим в стороне повторные браки и познакомимся с новобрачной, которую называют нимфой. Портрет ее легко набросать. Очень юная, часто pais, она вынуждена в один миг оставить игрушки своего детства. Parthenos, разумеется. Кто возьмет лишенную девственности девушку? Довольно дикая. Первое время после свадьбы станет для нее периодом одомашнивания. Обязательно thygater-своего-отца Благонравная korè, она знает о мире только со слов своих близких (в идеале — ничего не знает); она несовершеннолетняя, зависимая, не владеющая собой. Она целиком зависит от отца, которому вдвойне обязана жизнью, поскольку он мог отказаться от нее в момент рождения. Мать особенно требовала от нее быть благоразумной. Юная. Но что имеется в виду? Навсикая подобно «ростку», то есть еще растет. Девушка, которую Гесиод рекомендует брату в жены, должна быть невинна, чтобы внушить ей мудрые принципы. Жене Исхомаха (глава 4) не было пятнадцати, когда она вошла в его «дом». Нет пятнадцати, значит, четырнадцать? По нашим сегодняшним понятиям это весьма юная девушка, скорее девочка. Если следовать советам тех, кто размышляет об идеальном устройстве общества, — Аристотеля и Платона, — подобный возраст является несколько преждевременным для брака: девушки созревают от шестнадцати до двадцати лет. Аристотель рассуждает как врач и опасается любых повреждений, могущих повлиять на потомство будущей матери в слишком скороспелом браке (но когда начинается созревание, если в брак рекомендуют вступать с шестнадцати лет?): слишком молодые (и слишком старые) родители рожают, по его словам, дебильных детей, к тому же он полагает, что слишком юная нимфа может излишне пристраститься к коитусу. В отрывке из «Политики», посвященном этому вопросу, он приводит ответ оракула жителям Трезена, обеспокоенным гибелью детей младшего возраста и их матерей. Оракул, очевидно, знакомый с брачными обычаями, ответил трезенцам в своей обычной манере, то есть двусмысленно: «Не вспахивайте молодое поле», — что Аристотель комментирует так:

«Оттого некоторые связывают с этим данное трезенцам предсказание оракула, которое нужно относить именно к тому, что у них много молодых женщин погибало вследствие их раннего замужества, а не к собиранию плодов».

«Вспахивать» — мы уже слышали этот глагол из уст отца новобрачной, когда тот советовал будущему зятю: «Отдаю тебе эту девушку, чтобы "вспахать" ее законными детьми», — а также в комедии о любовных приключениях женщин. И мы уже указывали на параллель, которую комедия проводит между сельскохозяйственными терминами и мужской сексуальностью, между женскими половыми органами и полем или садом. Итак, выслушав ответ оракула, трезенцы поняли, что им не только запрещено «вспахивать», но и «ранить юных дев» (совокупляясь с ними), в том смысле, что они не принесут больше плодов. Следовательно, надо прекратить брать в жены слишком юных девушек. Если сегодня известно, что крайнее понижение детородного возраста отнюдь не способствует плодовитости женщины, то каков же возраст тех девушек, которым вредит сексуальный акт?

Каков возраст девственницы  Гиппе, для которой ее родители просили покровительства Артемиды, «чтобы день ее свадьбы [ее gamos — брачная ночь] мог стать днем ее материнства», и которая «любит еще играть в бабки»? Каков возраст Тимареты, посвящавшей той же Артемиде

В день свадьбы своей [...] тимпаны и мячик любимый,
Сетку, что кудри держала, и сами кудри девичьи,
И девственные одежды?..

Бабки, тимпан, мячик, детские игрушки, волосы, одежды... Эти девственницы посвящают Артемиде, богине детства, предметы, символизирующие их состояние. У греческой нимфы нет отрочества, она покидает мир детства ради мира взрослой сексуальности и делает это, все еще оглядываясь назад, потому что знает только мир детства. Нигде в греческой литературе этот переход не описан лучше, чем у поэтессы Эринны:

Милая Бавкис, о, как по тебе я горько рыдаю!
В сердце моем не остыли еще наши игры и шутки,
Живы, нетронуты, там остаются забавы и куклы,
Наши с подружками пляски и сон по ночам безмятежный.
[...]
О Гименей, что девам дарует мирное счастье,
Много утех, почему же сменил ты сладкую радость
Горем...
Бедная Бавкис моя!..

«Прялка». Пер. О. Смыки.