Повседневная жизнь древнегреческих женщин в классическую эпоху

До нас дошли строки, которые выражают греческий идеал женской красоты:

О, эта ножка! О, голень! О, тайные прелести тела,
Из-за чего я погиб — ах, и недаром погиб!
О, эта грудь, эти руки, и тонкая шея, и плечи,
Эти глаза, что меня взглядами сводят с ума!
Чары искусных движений и полных огня поцелуев,
Звуки короткие слов, сердце волнующих...

Филодем Гадарский. Пер. Л. Блуменау.

Сводят с ума меня губы речистые, алые губы;
Сладостный сердцу порог дышащих нектаром уст;
Взоры бросающих искры огней под густыми бровями,
Жгучие взоры — силки, сети для наших сердец;
Мягкие полные формы красиво изваянной груди,
Что услаждают наш глаз больше, чем почки цветов...

Диоскорид. Пер. Л. Блуменау.

Красавица сожалеет: «О, моя свежая кожа, цветущие груди, гибкий мой стан, изящной формы лодыжки...» Свежесть и белизна, тонкость и изящество. Есть только один враг, от которого следут избавляться: волосы. «Молочные груди», кожа тонкая, нежная, белая кожа, а главное... безволосая. Поскольку педерастические отношения прерываются с появлением первого пушка на щеках мальчика, женщины стараются приспособить тело к господствующему эротизму — эротизму мужчин, любящих мальчиков, — и, как следствие, прилежно удаляют на теле все волосы, в том числе и на гениталиях, с помощью свечи, ценой невероятных страданий. Прекрасно тело статуи, ребенка. Значит, вот откуда эта огромная разница в возрасте греческих супругов? Детское тело незрелой нимфы, еще не женское, несформировавшееся, и белое, чистое и нежное, как тело мальчика, ничем не отталкивающее мужа. Мальчики и девочки: одна эстетика, одна эротика. Загадка брака девочек с весьма зрелыми мужчинами заключается в идентичности эстетических и эротических качеств двух полов в предпубертатный период. В Спарте было «принято иметь отношения с юными девами (parthenoi) согласно педерастической практике», то есть, судя по всему, в задней позиции; в подтверждение этого приводится стихотворение Солона, являющееся недвусмысленно педерастическим:

Если пылает кто страстью, во цвете красы своей юной,
Бедр красотою прельщен, сладкою нежностью уст...

6 (16). Пер. С. Радцига.

Евгеника городов, власть отцов

Отец всемогущ. Проявление его воли столь же действенно как с положительной, так и с отрицательной стороны. Таков, например, образ Гефеста, бога-кузнеца, создавшего при помощи земли и воды Пандору: ему было позволено из ничего сделать себе дитя, дитя общественное. Представим мужчину, не имеющего мужского потомства или обреченного на воздержание без надежды на потомство: он может при помощи процедуры, тождественной усыновлению, сделать себе сына, то есть взять ребенка другого мужчины (даже при его жизни). Этого сына признают со всеми вытекающими отсюда последствиями: преемственностью политического статуса и наследованием состояния. Привязанность дедушек к сыновьям дочерей зачастую вызвана усыновлением их подобным образом. Тем не менее гораздо реже мужчины прибегают к подобной процедуре, чтобы сделать себе дочерей...

Всемогущий мужчина может «сделать» своим сыном мальчика, имеющего родного отца, а может и отделаться от уже рожденного ребенка, обычно от дочери (внучки). Причем под словом «отделаться» греки подразумевали разные способы устранения ребенка, вплоть до физического уничтожения. Чаще всего отец делал это через подставное лицо, женщин, рабов. Жертвы можно разделить на три категории. Во-первых, «дети любви», плод адюльтера супруги или соблазненной parthenos из его «дома»; их участь предопределена заранее, та, что носила дитя, знает, что ей надлежит сделать. Во-вторых, дети, о которых повитухи или присутствующие при родах родственницы говорят, что они слабы, с физическими недостатками, что они отмечены знаками злой судьбы; эти женщины советуют избавиться от такого ребенка, но решение принимает отец. В некоторых городах решение принимал магистрат. Приведенные выше примеры относятся к обоим полам в равной степени. Их демографическая важность не заслуживает внимания.