Повседневная жизнь Древней Руси

Другой пример говорит нам, что лихость в обращении с женщинами проявляли не только князья. В 1016 году Ярослав Мудрый, разбив войско брата Святополка, держал своих наемников-варягов в Новгороде. «И начали варяги насиловать замужних жен», то есть оскорбили права их защитников-мужей. О насилии над девицами, заметьте, ничего не говорится, как будто это было в порядке вещей. Согласно «Повести временных лет», интимное знакомство девиц с парнями происходило на Руси везде, кроме района Киева, на весьма легкомысленных игрищах, так что «защищать девичью честь» родственники были не обязаны. Браки заключались по согласию и с помощью силы, а идея невинности язычникам была незнакома. Другое дело, покушение на женщину «за мужем», то есть на собственность и честь этого мужа. Насилие вызвало столкновение варягов и градских мужей. Летописец выделяет только главное событие. «Сказали новгородцы: "На это насилие мы не можем смотреть". И, собравшись ночью, иссекли варягов в Поромоновом дворе»[101].

Целое войско ничего не смогло противопоставить разгневанным мужам. Что могла противопоставить им вдова?

Похороны

Теперь становится почти понятным положение Ольги, муж которой был убит вместе со всеми знатными мужами его дружины, среди которых у княгини могли найтись защитники. Древлянские мужи, представлявшие могучий племенной союз славян с центром в городе Искоростень, были вправе делать с ней, что хотят. Заступиться за одинокую женщину было некому. Титул для человека в юбке не значил ничего.

То, что я называю Ольгу княгиней, проявляя почтение к будущей основательнице Русского государства и равноапостольной святой, не должно вводить читателя в заблуждение. Автор Древнейшего сказания в конце X века и составитель Начального свода в конце XI века писали о выдающейся женщине просто «Ольга», без всяких титулов. Обращение от древлян: «мы пришли, княгиня» появилось только в «Повести временных лет» в начале XII века, когда потомки Ольги прочно держали в своих руках власть по всей Руси. А указание на «княжение Ольгино» вошло в русское летописание уже в Новое время, ибо неформальный характер ее власти был непонятен русским людям XVI века. Публичная, тем более политическая роль женщин в обществе сильных мужей X века была близка к нулю[102]. Это прекрасно осознавал младший современник Ольги, автор Древнейшего сказания, творивший при ее внуках. Эпичность подвига беззащитной женщины привела его в такой восторг, что этот достойный муж, выразивший в своем сказании вполне мужскую, даже воинскую точку зрения на женщин, заложил в древнерусской литературе основу… мягко говоря, трепета перед женским умом[103].

Древлянские мужи проявили удивительную для того времени сдержанность, «добром» пригласив Ольгу замуж за их племенного князя Мала. Но, разумеется, отказа или просто недовольства ничьей женщины мужи бы не потерпели. Здесь мужская сила драматически столкнулась с тем, что вызывало глубочайший ужас наших могучих, но простодушных предков — с женским умом. Ольга похоронила древлянских мужей заживо… с их согласия!

Древляне, готовые к применению насилия, были настолько сражены любезностью приема, который оказала им Ольга, что не обратили внимания на понятные нам сегодня нюансы. Они услышали предложение лечь в ладье спать, «величаясь», — и нисколько не обеспокоились. Как же они не заметили очевидного: что в ладье русы сжигали знатных покойников? Причем тело усопшего клали в ладью именно перед началом траурных церемоний…

Благодаря сочинению замечательного арабского путешественника Ахмада ибн ал-Аббаса Ибн-Фадлана, который побывал в 922 году на берегах Волги, мы имеем яркое и детальное описание похорон знатного мужа у русов — народа прекрасного телом и воинственного духом, — которым автор уделил особое внимание. Я не перескажу, но процитирую этот великолепный текст[104], давая пояснения в скобках, дабы не быть заподозренным в приукрашивании.

Итак, русы рассказывали Ибн-Фадлану много интересного о своих языческих обычаях. Араб особенно заинтересовался обрядом похорон, которому сам стал свидетелем. На его (и наше) счастье, у русов случилась смерть «выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли ее крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его в него и сжигают его, а для богатого собирают его деньги и делят их на три трети — треть для его семьи, треть чтобы для него на нее скроить одежды, и треть чтобы приготовить на нее (хмельной напиток) набид, который они будут пить в день, когда его девушка убьет сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, (так что) иногда один из них (умирает), держа чашу в своей руке».