Повседневная жизнь эпохи Шерлока Холмса и доктора Ватсона

Может быть, имеется в виду сын того самого Трепова, Дмитрий Федорович Трепов (1855–1906)? Но и его не убивали. Первого июля 1906 года на музыке в Петергофском саду некий Васильев убил по ошибке вместо Трепова похожего на него генерал-майора С. В. Козлова… И это тоже было в Петербурге. Дмитрий Федорович скоропостижно умер от инфаркта 2 сентября 1906 года. Поговаривали о самоубийстве – вскрытие развеяло эти слухи.

Впрочем, рассказ «Скандал в Богемии» написан в 1891 году. Так какого же Трепова убивали в Одессе?!

Или вот: пресса публикует уже «двадцатый репортаж о заговоре нигилистов в Одессе против великого князя Алексея»[328].

Кто такой князь Алексей? Если это наследник престола, сын Николая II, то родился он в 1904 году, а рассказ написан в 1890-м. Что за нигилисты готовили покушение, и почему именно в Одессе? Не было там никакого великого князя Алексея…

Видимо, все объясняется просто: Дойль знает русское имя Алексей и слыхал о русских нигилистах. Взял да слепил то и другое. Иного объяснения нет.

Цивилизованные варвары

Чудеса, происходящие в «Шерлоке Холмсе», я могу объяснить только одним способом: Дойлю глубоко безразличны все народы, кроме англичан. Все страны, кроме Англии. Все государства, кроме Соединенного Королевства. Безразличны настолько, что вообще не имеет большого значения, что же именно там происходит.

Это типично для английского самосознания. Англичане твердо знают, что Англия – центр Вселенной. В этом они крайне далеки от континентальных европейцев.

В Средние века центрами для европейцев были Рим и Иерусалим.

Иерусалим захватили мусульмане, Париж превзошел Рим… Его и считали главным городом христианского мира. К XIX веку германцы и скандинавы, да и некоторые славяне, превзошли старые имперские земли. А самосознание жителей периферии цивилизованного мира у славян, во многом и у германцев, осталось.

В России это особенно видно – мы до сих пор спорим, европейцы мы или еще не совсем. Немцы прекратили такие споры к середине, поляки – к концу XIX столетия.

Англия никогда не считала себя частью континента, а центры культуры континентальной Европы были ей даже враждебны.

Рим со времен Генриха VIII – столица проклятого папизма. Париж – злейший враг и конкурент.

Британцы уже XIV–XV веков могли посочувствовать иностранцу, поселившемуся в стране: не повезло бедняге, он родился не англичанином. С конца XVI века ощущение островной изоляции, зацикленности на самих себе окончательно соединилось с представлением, что именно Британия – центр мира.

Это ощущение «я центр мира», «я образец цивилизации» очень сильно у англичан. Оно нимало не противоречит классическому «это так по-английски»! Все, что «по-английски» – однозначно то, что хорошо. И одновременно – высшее достижение цивилизации вообще. Включая порки в школах, щели в два пальца в оконных рамах, побоища во время футбольных матчей, травля собаками выдр и лисиц…

Грубость варваров как эталон цивилизованности.

Одновременно многие стороны английского самосознания выдают комплекс неполноценности, острую защитную реакцию. Рассказывая о горном деле, лектор в Оксфорде повествует, как еще в бронзовом веке разрабатывались рудники меди и олова, как становилась британское горное дело… И добавляет с широкой улыбкой:

– А потом пришли французские инженеры.

Публика радостно смеется. Действительно!

С тем же успехом в России можно рассказать, как медные рудники на Урале и в Хакасии разрабатывались народами бронзового века, потом русскими поселенцами, потом промышленниками….

– А потом пришли немецкие инженеры!

Но в России этого не рассказывают. У нас просто мозги иначе устроены.

У сэра Артура Конан Дойля мозги устроены вполне по-английски.

Глава 13 Империя, которую они строили

– Там живут дикари?

– Хуже! Они вообще не понимают, что такое империя!

Лорд Керзон

Военный врач Ватсон, строитель империи

Повествование о записках доктора Ватсона начинается с его рассказа о себе: «В 1878 году я получил степень доктора медицины в Лондонском университете и отправился в Нетли[329] для прохождения курса полевой хирургии. По окончании занятий, в положенный срок, я был приписан в качестве ассистента хирурга к Пятому Нортумберлендскому стрелковому полку. Мой полк в то время стоял в Индии, и, прежде чем я прибыл на место службы, началась Вторая афганская кампания[330].

Высадившись в Бомбее, я узнал, что моя часть, преодолев перевалы, уже продвинулась далеко в глубь территории противника. Вместе со многими другими офицерами, оказавшимися в такой же ситуации, я отправился вдогонку и, благополучно добравшись до Кандагара, нашел свой полк и сразу же приступил к исполнению новых обязанностей.

Многим эта кампания принесла славу и продвижение по службе, но для меня обернулась сплошными неудачами и бедствиями.