Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!»

Но бывает и так: волонтер проходит учебную роту, получает специальность, но перед отправкой в дальний гарнизон пугается «тягот и лишений», то есть прерывает контракт. Такой случай произошел с легионером — боевым пловцом-диверсантом Дмитрием Богдановым-Дариусом, он честно описывает его в заметках о пребывании в легионе в 1990-х годах в журнале «Солдат удачи»: «Через два месяца учебы стало известно, что из нас формируют группу для отправки во Французскую Гвиану. Когда я упомянул об этом Алексею (офицер русского происхождения, ставший другом и наставником молодого легионера. — В. Ж), он, к моему удивлению, страшно расстроился. Он рассказал, куда именно я попаду и что меня там ждет. Ничего хорошего это мне не сулило. Итог моего пребывания в этой южноамериканской стране мог быть печальным. Там постреливали, но это ерунда: нас готовили воевать. Гораздо хуже были чудовищный климат и болезни. До 80 процентов личного рядового состава возвращались оттуда больными, а у оставшихся 20 процентов сразу или позже тоже отмечались какие-то отклонения в здоровье. Если бы я был хотя бы капралом, у меня появился бы шанс. Все-таки больше всего достается рядовому составу. Но я не мог рассчитывать успеть получить капральские нашивки до отъезда. Поэтому после долгих совещаний с Алексеем мы пришли к выводу, что, как это ни печально, из Легиона мне следовало уйти. Мы разработали план рискованный, но другого быть не могло. В один из ближайших дней после погружения на дно я задержался на глубине чуть дольше, чем позволяли правила, и стал всплывать быстрее обычного. В итоге я попал в госпиталь с кессонной болезнью — в легкой форме, но Алексей подробно рассказал мне, как вести себя дальше. Пролежав в госпитале неделю, я подал рапорт на увольнение по состоянию здоровья и был уволен после продолжительной и негладкой бюрократической процедуры с правом восстановления. Легион не любит отпускать, когда в тебя уже вложены немалые деньги и на тебя как-то рассчитывают».

В легионе никто и не обещает, что будет легко. Но в Гвиане — месте бывшей ссылки на каторгу — теперь не так уж все плохо устроено: люди там живут и служат. Находятся и те, кто просит о переводе из метрополии в этот «тропический рай». Просто в этом легионере не было «военной косточки» и авантюрного духа, благодаря которым люди идут служить в легионе и остаются в нем на всю оставшуюся жизнь. Лучше вовремя «закосить» и удостоиться лишь беглого упоминания, как у Данте «взгляни — и мимо», чем стать потом дезертиром, чего не простят.

Отказаться от командировки легионер не имеет права: еще в 1836 году в контракт был внесен пункт о том, что «подписывающий контракт обязуется следовать повсюду за своей частью, куда бы правительство ее ни отправило». Согласно этому пункту легионеров отправляют служить в войска ООН, когда они меняют свои белые кепи и зеленые береты на голубые каски ооновских «миротворцев». Единственный случай, когда легионер может отказаться воевать, — если вооруженный конфликт происходит на территории его родины или с ее правительством. Если легионер не захочет сам, то его никогда не пошлют сражаться против своих «компатриотов» — это этика. Однако известны случаи, когда легионерам приходилось сражаться против своих соотечественников и официально признанного правительства своей страны: немцы-«спартаковцы» бились против своих нацистов, а «Свободная Франция» — против солдат правительства Виши. То же самое может случиться с легионерами африканского происхождения сегодня, когда они добровольно десантируются в свою страну, когда хотят помочь остановить племенную этническую чистку или приструнить очередного полковника, чем-то не устроившего Елисейский дворец.

Во французском языке слово «дезертир» имеет тот же корень, что и пустыня «le deserteur» и «lе desert». Кто бежит, тот остается в одиночестве. А тот, кто оставляет легион, остается в полном одиночестве, потому что его новая семья навсегда отрекается от него, а новая отчизна в нем больше не нуждается. Значит, он от нее ничего в награду за верную службу не получит, даже если успел пролить за Францию свою кровь.

Глава десятая РУССКИЙ ЧЕЛОВЕК НА РАНДЕВУ С ЛЕГИОНОМ

Франция, страна моей свободы,

Мачеха веселая моя.

Николай Туроверов. Франции

Русские в легионе

Легион начинает говорить по-русски, когда дела в России идут совсем плохо. За прошедшее столетие такое успело случиться трижды: в 1914,1920 и 1993 годах.

Читая воспоминания ветеранов и разговаривая с сегодняшними легионерами, понимаешь, что отношение русского человека к легиону — это не отношение к армии, а отношение к Франции и французам. От восторженного почитания, как у генерала Пешкова, до резкого неприятия, как у рядового Николая Матина, служившего в Северной Африке в одно время с ним.