Повседневная жизнь итальянской мафии

— В нашу «семью» входит один врач, — пояснил он брату. — Этот врач выхаживает наших раненых, и поэтому сбиры ничего о них не знают. Он оказывает нам и другие услуги. — И Гроза доверительно понизил голос: — Если, к несчастью, во время покушения наши киллеры кого-нибудь не добьют и того отвезут в госпиталь, нашему другу поручается завершить работу. Он делает так, что раненые не поправляются. — Немного подумав, Гроза добавил, продемонстрировав логику столь же странную, сколь и обезоруживающую: — В конце концов, надо, чтобы и врачи делом занимались.

И хотя Винченцо Синагра никогда и ни от кого потом не слышал о раненых, которых приканчивал бы на больничной койке некий доктор, сказанное Грозой вовсе не казалось ему неправдоподобным. Он знал, что влияние Филиппо Маркезе в Палермо соразмерно тому ужасу, который вызывает его имя.

Патология

Когда Филиппо Маркезе что-то приказывал, никто не осмеливался ему перечить. Все в его манере держаться указывало на то, что он не потерпит никаких обсуждений: властный тон, которым он отдавал приказания, суровое выражение лица, не менее красноречивый взгляд мгновенно пресекали всякое поползновение «людей чести» вспомнить о диалектике. Тем более что все знали, на что он способен.

Поскольку Винченцо Синагра сам видел, как Филиппо Маркезе собственноручно мучил, а потом убивал людей, он был убежден, что Маркезе испытывает удовольствие от этой своей роли палача. Помимо того, что Баклажан исполнял функции главы «семьи», он еще имел обыкновение ни за что приговаривать людей к смерти, и каждый раз, когда это было возможно, он лично приводил свой приговор в исполнение. Как-то раз, во время одного из таких «сеансов по удушению», Филиппо Маркезе выбранил Винченцо Синагру, заметив его болезненную, впрочем, вполне объяснимую реакцию на происходящее.

— Не делай такое лицо! — заорал Маркезе. — Ведь совсем нетрудно сменить выражение.

Можно не сомневаться, что Синагра взял себя в руки и состроил мину сколь возможно бесстрастную, наблюдая, как Маркезе приканчивает свою жертву. Если бы он этого не сделал, он вряд ли вышел бы оттуда живым. Во всяком случае, сам он в этом не сомневался, поскольку точно знал, во что оценивал Филиппо Маркезе человеческую жизнь. Гроза постарался детально объяснить ему положение вещей. Примеров безумной кровожадности главы «семьи» Корсо дей Милле было немало.

Сальваторе Бушеми был «человеком чести» немного слишком надменным и имел обыкновение часто посещать рестораны, расположенные в районе площади Святого Эразма, где обратили внимание на его дурные манеры и привычку уходить не расплатившись. Все владельцы этих ресторанов находились «под крышей» Филиппо Маркезе. В один прекрасный день, в то время как Бушеми прогуливался по улице, мимо него проехал автомобиль, раздались выстрелы, и застреленный Бушеми упал как подкошенный на мостовую.

Джузеппе Финоккьо был капитаном футбольной команды и немного слишком увлекался женщинами. Он сильно надоел своими ухаживаниями одной проститутке, которая, конечно, была «подопечной» Филиппо Маркезе. Этого тоже застрелили.

Пьетро Пагано был нищим бродягой, который имел обыкновение приворовывать несколько камней или труб на стройплощадках, принадлежавших Филиппо Маркезе. Застрелили и его.

Джинетто Тальявия был слишком независим и ни с кем не считался. Так, по крайней мере, решил Филиппо Маркезе. Когда Винченцо Синагра в последний раз увидел Тальявию, тот только что съел порцию морских ежей, которую купил у уличного торговца на площади Святого Эразма. Когда двое убийц Филиппо Маркезе подошли к нему и предложили следовать за ними, Джинетто Тальявия ничего не сказал. Он только побледнел. Его не застрелили, как узнал об этом позже Винченцо Синагра, его задушили, а тело бросили в кислоту.

Разговоры в бистро

Гроза словно испытывал странное удовольствие, рассказывая брату в деталях об этих убийствах. Никакая подробность не ускользала от его внимания, так что он обязательно называл и имена убийц, задействованных в каждой операции. Гроза часто и сам принимал участие в этих «сходках». И обо всем подробно рассказывал потом брату. Винченцо Синагра каждый день все больше убеждался, как же легко убивать. Во всяком случае, в Палермо.

Однажды, в декабре 1981 года, когда братья прогуливались перед пиццерией, они увидели двух убийц из «семьи» Корсо дей Милле, которые не спеша вышли из автомобиля и подошли к ним. В это время издалека донесся вой полицейских сирен. Лица «людей чести» были бесстрастны, как всегда. Следуя обыкновению, они решили выпить кофе, беседуя о том о сем. На улице тем временем появилось множество полицейских. Мимо проносились автомобили с воющими сиренами, и это означало, что произошло нечто серьезное. Через несколько минут те двое ушли, а Винченцо Синагра смог наконец узнать, что же случилось.

— Они только что пришили одного контрабандиста по имени Орацио Фьорентино, — пояснил Гроза.