Повседневная жизнь Москвы. Московский городовой, или Очерки уличной жизни

Именным указом от 1 января 1905 г. должность обер-полицмейстера была упразднена. Вместо него московскую полицию возглавлял градоначальник, назначаемый лично царем. В случае отъезда или болезни градоначальника его обязанности исполнял помощник, действовавший на основании специальной инструкции.

Отличие от прежней системы управления Москвой состояло в том, что наряду с полицией градоначальник руководил еще несколькими органами административного управления: Особым по городским делам присутствием (контролировавшим деятельность городской Думы), Московским губернским распорядительным комитетом («при рассмотрении в нем дел, относящихся до хозяйственных распоряжений внутри столицы»), Московским столичным по фабричным и горнозаводским делам присутствием. Кроме того, градоначальнику было предписано «…образовать Особые совещательные присутствия из техников, состоящих при Управлении Московского обер-полицеймейстера».

Даже если эти преобразования были остро необходимы, удивляет момент, выбранный для их проведения. Война с Японией, на протяжении 1904 г. состоявшая из череды сплошных поражений русской армии, привела к нарастанию в стране революционного движения. Москва была крупным промышленным центром, где целенаправленно действовали подпольные организации большевиков, эсеров и других противников царизма.

Не поддаются логическому объяснению и кадровые перемещения. Бывший помощник генерал-губернатора А. Г. Булыгин был назначен в Государственный Совет. В действующую армию был переведен из Москвы Д. Ф. Трепов, возглавлявший полицию в течение восьми лет. Вместо него царь назначил градоначальником черноморского губернатора генерал-майора Волкова[42]. Пока он добирался до нового места службы, вся ответственность легла на генерал-майора Руднева (бывшего помощника обер-полицмейстера), оказавшегося не самой подходящей фигурой. Генерал В. Ф. Джунковский, непосредственный участник тех событий, писал в мемуарах:

«И это в столь серьезное время производило впечатление, что власти в Москве нет, так как Руднев хотя и был прекрасным человеком, честным и благородным, но в то же время был слабоволен, нераспорядителен и совершенно не годился ни на какую самостоятельную административную должность. […] Все эти меры, направленные не на пользу дела, а скорее в угоду личности, не привели к хорошим результатам, а, напротив, приблизили к катастрофе».

Волков Е. Н.

Конечно, свидетельство В. Ф. Джунковского как хорошо информированного очевидца имеет огромное значение, однако не стоит забывать, что свои воспоминания он писал спустя много лет, прекрасно зная хронику событий и последствия действий их участников. Полагаем, самый гениальный администратор даже предположить не мог, что 9 января 1905 г. будет «расстреляна вера в царя» и начнется Первая русская революция. Руднев, например, в тот роковой день приказал своим подчиненным организовать очистку тротуаров ото льда и снега с последующей их посыпкой песком. Когда же начались беспорядки, вызванные вестью о Кровавом воскресенье, он, как положено, предупредив москвичей о запрете сборищ и демонстраций, объявил, что полицией «будут приняты решительные меры».

Прибытие Е. Н. Волкова, приступившего к исполнению обязанностей в середине января, ситуацию во втором по значению городе Империи не изменило. При чтении подписанных им суточных приказов создается впечатление, что в Москве жизнь текла в прежнем мирном русле. Распоряжения градоначальника касались обыденных вещей, связанных с приходом весны: чистки тротуаров, подсыпки снега на проезжую часть по причине оттепели, нависших над головами прохожих «сосулей», сгребания грязного снега в кучи и вывоз его на свалки. На Пасху градоначальник велел произвести с Тайницкой башни Кремля традиционный орудийный салют: 17 холостых выстрелов при начале Всенощной, 21 — во время чтения Евангелия и по окончании обедни 51 залп. Полностью повторяя предшественников, Волков приказывал подчиненным тщательнее следить за тем, чтобы ломовики соблюдали правила уличного движения, а извозчики держались правой стороны, чтобы городовые пресекали кражи горелок газовых фонарей. В середине марта полицейские получили предписание надеть фуражки, а немного погодя — прекратить ношение башлыков.

Градоначальник в качестве главного организатора наведения порядка никак себя не проявил, когда вслед за Петербургом волна забастовок прокатилась по предприятиям Москвы. Ни подчиненные ему полицейские, ни горожане не ощутили «твердой руки», а даже, наоборот, заподозрили генерала в недостатке храбрости — по свидетельству В. Ф. Джунковского, «…он стал ездить по Москве не в мундире, а в сюртуке, как простой обыватель». Москвичи обратили внимание и на выезд градоначальника. Прежде обер-полицмейстеры проносились по улицам в экипажах «с пристяжной», т. е. в оглобли ставили коренную лошадь, а к ней сбоку припрягали дополнительную, которая во время бега красиво отклоняла голову в сторону. Волков ездил «в дышло»: пара лошадей была припряжена к одной оглобле.