Повседневная жизнь Москвы в сталинскую эпоху. 1930-1940-е годы

Войдя в квартиру, Соловьев достал из кармана свой «вальтер» и предложил всем поднять руки. Вынул пистолет и Буланов. Этот пистолет он взял, идя «на дело», у Морозова по кличке «Мексик», жившего на Арбате. При виде оружия Дарский вынул бумажник и отдал бандитам находившиеся в нем деньги. Копаясь в шкафах и ящиках, Толмачев обнаружил фрак Дарского и надел его на себя. Ему и в голову не могло прийти, что этот пиджак с хвостиками может стоить четыре тысячи рублей! Не знал он и того, что в нем конферансье Дарский смешил публику вместе с Мировым, с тем самым Мировым, который после смерти Дарского будет смешить ее вместе с Новицким.

Когда Толмачев обрывал телефонный шнур, в дверь квартиры кто-то постучал. Все сразу застыли, одни в страхе, другие в надежде. Оказалось, что это соседка. Бандит Харитонов открыл дверь и впустил ее в квартиру. Соловьев велел соседке сесть в приемной, а одного из пациентов попросил объяснить ей, что происходит в квартире. Потом он прошел в кабинет Ельянова, открыл висевший на стене шкафчик с медикаментами и взял из него какие-то три коробочки. Не поняв, что на них написано, спросил врача: «Это пенициллин?» Тот, скрыв от Соловьева то, что в коробочках находится стрихнин, сильный яд, дал ему две баночки с надписью «Пенициллин». Может быть, он в тот момент пожалел, что влил Соловьеву вместо пенициллина дистиллированную воду? Возможно. Во всяком случае, на следствии Ельянов говорил о Соловьеве как о неизвестном ему бандите. В каком-то смысле он был прав, Соловьев ведь лечился анонимно и своих паспортных данных ему не сообщал. Соловьев тоже не стал напоминать Ельянову об обмане. Взяв баночки с пенициллином, он обратился ко всем домочадцам и тихо произнес: «Не поднимать шума, мы еще вернемся». Тут Толмачев спросил его: «Ну что, прикончить их?» Соловьев на это ничего не ответил, а только сказал: «Пойдем», после чего все бандиты ушли.

В квартиру они, конечно, не вернулись. Брать там было больше нечего. Они и так забрали, помимо фрака, два мужских пальто, коверкотовый костюм, плащ, золотые часы марки «Стома» овальной формы, круглые часы «Ландрин» с черным циферблатом и часы «Эска» со светящимися стрелками. «Стому» и «Эску» продали на следующий день у Петровского пассажа за тысячу восемьсот рублей, а «Ландрин» – на Тишинском рынке за тысячу девятьсот. Пропив похищенное, они стали строить новые планы. Приближался праздник солидарности трудящихся всех стран, Первое мая, и следовало подумать о деньгах для того, чтобы его достойно встретить и провести. Вечером, 30 апреля, банда совершила налет на квартиру другого врача-надомника, на этот раз зубного, Доры Марковны Кушнер в доме 26 по улице Грузинский Вал. Врач пустила их к себе, приняв за пациентов, а они скомандовали «Руки вверх!» и обчистили квартиру. После этого, в мае, совершили еще два неудачных налета. В обоих случаях в квартирах находились дети, которые начинали плакать, после чего Соловьев давал команду уходить. Удрученный неудачами Соловьев решил вообще отказаться от квартирных налетов, заявив, что он теперь будет совершать ограбления на «гоп-стоп». До этого, правда, не дошло. 8 мая 1946 года его арестовали.

Аресту предшествовали события, произошедшие в доме 34 по Большой Полянке. Теперь этого дома нет, а дом этот был особенный: в нем жили артисты, режиссеры и прочие представители советской творческой интеллигенции. В квартире 10, например, жил кинорежиссер Юлий Райзман, снявший такие фильмы, как «Машенька» и «Коммунист». На одной площадке с ним проживали семья кинооператора Волчека и вдова известного кинодокументалиста Дзиги Вертова – Елизавета Игнатьевна, работавшая кинорежиссером на студии кинохроники. Выше этажом находилась квартира певицы Большого театра, заслуженного деятеля искусств, Ольги Ивановны Преображенской.

О доме этом и о его богатых жильцах в банде Соловьева узнали от девушки Нади, сестра которой несколько раз мыла полы и делала уборку в квартире Райзманов. Банде идея ограбить квартиру в этом доме понравилась. Во-первых, квартиры в доме были отдельные, жильцов в них было мало, а во-вторых, люди жили в доме богатые.