Повседневная жизнь на острове Святой Елены при Наполеоне

С наступлением темноты — а в тропиках темнеет рано — Лас Каз идет к Балькомбам, чтобы убедиться, что они одни, и тогда Император приходит провести вечер в лоне этой семьи. Хозяин дома лежит на кушетке, положив больную ногу на табурет, а жена и дети сидят вокруг него. Они ведут непритязательный разговор о романах, а девочки задают пустенькие и наивные вопросы и заливаются смехом, когда их гость отпускает острое словечко. И очарованный, Наполеон восклицает: «Да это настоящий костюмированный бал!»

Иногда они играют в вист, или же юная Бетси поет знаменитую шотландскую песню Ye Banks and braes, а Император, развеселившись, напевает Vive Henri IV, но потом заявляет, что английская музыка никуда не годится и только итальянцы умеют сочинять оперы. Снаружи — неподвижный жар тропической ночи; рабы ходят взад и вперед по веранде, разнося угощение и напитки; лишь звон цикад нарушает тишину ночи да большие ночные бабочки вьются вокруг факелов; все как в романе «Поль и Виргиния», который очаровал Наполеона в ту пору, когда Бернарден де Сен-Пьер покорял французское общество. Низвергнутый монарх, даже в своем мещанском жилище, чувствует себя окруженным неким почтением, и у себя дома он все еще государь, имеющий свой маленький двор: о трапезах объявляют традиционным «Ваше Величество, кушать подано», а офицеры ездят из Джеймстауна в дом Бриаров, создавая впечатление некой деятельности. Надзор, осуществляемый англичанами, не слишком навязчив: капитан, сержант и несколько солдат размещены у Балькомбов, а когда их присутствие начинает слишком докучать Наполеону, солдат отсылают в город, а капитана просят сменить мундир на штатское платье.

Меры безопасности

В этой части острова французы почти свободны, во всяком случае могут совершать прогулки, заходить в дома местных жителей и бродить по каменистым тропинкам, окаймляющим владения Бриаров. Одна из них карабкается, извиваясь, до водопада в форме сердца среди пышных зарослей алоэ, агавы, банановых деревьев и прочих благоуханных тропических растений. Однако адмирал, сидя в своем кабинете в Замке, плетет паутину, в которой пленники вязнут как мухи: далеко им уйти все равно не удастся, ибо они находятся под постоянным наблюдением.

Уже 17 октября, в самый день прибытия, был созван Совет в составе полковника Уилкса, полковника Скелтона, некого Уильяма Доветона и некого Роберта Лича, чтобы законодательно определить положение Императора. Гулливер оказался в руках лилипутов! Эти четверо безвестных чиновников Индийской компании разработали документы, превращающие остров в тюрьму, а скалу — в крепость.

Принцу-регенту[4] было угодно распорядиться, чтобы генерал Буонапарте и сопровождающие его французы находились в качестве пленных на острове Святой Елены. Настоящим распоряжением всем находящимся тут лицам настоятельно рекомендуется воздерживаться от оказания какой бы то ни было помощи в попытке бегства вышеупомянутого генерала Буонапарте и сопровождающих его французов и каких бы то ни было сношений с ними. Любое нарушение будет караться изгнанием и судебным преследованием.

За этой преамбулой следовали конкретные распоряжения:

«Во время заточения генерала Буонапарте и составляющих его свиту французов необходимо принять дополнительные меры предосторожности в области безопасности, особенно в ночное время; жители острова и прочие находящиеся тут лица уведомляются о том, что запрещены любые перемещения — кроме как в черте города — с 21 часа до рассвета тем, кто не знает пароля; часовым приказывается брать под стражу и отправлять к губернатору всякого нарушающего сие распоряжение.

Все имеющие в своем пользовании плавательные средства должны сообщить об этом властям, указав характер и назначение оных.

Его Королевское Высочество Принц-Регент приказал содержать Буонапарте на острове Святая Елена и уточнил, что ему угодно, чтобы вышеупомянутому генералу выказывали соответствующее его рангу уважение, а офицеры гарнизона брали при встрече с ним на караул и отдавали ему почести, положенные генералу на службе Его Величества, но не являющемуся главнокомандующим».

Благодаря «Мемориалу» Лас Каза и воспоминаниям Бетси Балькомб в рассказах о пребывании Наполеона в имении Бриаров появляются наивно-сентиментальные эпизоды. У Балькомбов был старый слуга, малаец по имени Тоби, который вот уже сорок лет как единолично распоряжался в саду: он называл Наполеона «добрый джентльмен» и никогда не упускал случая — в обмен на несколько монет, само собой разумеется, — угостить его лучшими плодами из своего сада. Император предложил выкупить старика и отпустить его на свободу, но губернатор отказал в этой просьбе, опасаясь, вероятно, что это событие произведет нежелательное впечатление на цветное население острова. Так что Тоби остался рабом Балькомбов, но в местную историю вошел в качестве персонажа, изображаемого на гравюрах и лубочных картинках.