Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Антоний Великий и многие другие часто проводили в молитве всю ночь[681]. Авва Елпидий в своей скитской пещере по ночам читал наизусть всю Псалтирь[682]. Авва Виссарион стоял без сна сорок дней[683]. По сведениям Палладия, авва Моисей, искушаемый худыми пожеланиями, оставался в своей келье и молился стоя, не смыкая очей всю ночь напролет. Чтобы не дать сну себя одолеть, он брал у старцев кувшины и неслышно наполнял их водой[684]. Авва Дорофей, учитель Палладия, никогда по своей воле не спал в назначенный час, и поэтому ему случалось засыпать во время работы или еды[685]. Авва Сармат часто постился по сорок дней подряд и говорил, что может спать тогда, когда захочет[686]. Авва Арсений обычно проводил ночь в молитве и только под утро позволял себе немного сна[687]. Он говорил, что «монаху, если он подвижник, достаточно спать всего один час»[688]. Но это, конечно, максима не для всех. Авва Херемон советовал Иоанну Кассиану довольствоваться тремя или четырьмя часами сна[689]. Монах из Келлий, о распорядке дня которого мы знаем из одной апофтегмы, спал четыре часа[690].

Отшельник обычно располагался ко сну на циновке или спал на голой земле, но и здесь могли быть разные варианты. В героическую эпоху первых пустынников Пахомий и его брат Иоанн спали сидя посреди кельи, не опираясь спиной о стену[691]. Некоторые скетиоты принципиально не ложились спать, спали сидя или стоя, как, например, авва Виссарион или авва Макарий[692]. Некоторые подкладывали себе под голову пучки папируса, embrimia, о которых писал Иоанн Кассиан. Авва Макарий, который однажды остановился на ночь в древнем языческом святилище, вместо подушки использовал мумию[693]. Авва Бане спал, опираясь грудью о небольшую стену, сделанную им специально для этой цели[694].

Рассвет нового дня

При такой неудобной позе, в которой спали Отцы, им легко было пробудиться для молитвы. Авва Исайя искренне говорит: «Когда Господь разбудит тебя, совершай правило твое со рвением»[695]. Господь мог повелеть ангелу–хранителю всегда находиться подле спящего монаха: «Когда сердце твое скажет, днем или ночью, “Встань и молись!”, знай, что это говорит тебе ангел, неотступно стоящий возле тебя»[696]. Но иногда случалось, что под видом ангелов будить монаха на службу приходили бесы[697]. Возможная цель такого «перевоплощения» — измотать отшельника постоянной бессонницей[698]. Но подобный «трюк» удавался бесам далеко не всегда, и монах во время молитвы мог им отомстить. Так, один демон не захотел больше рисковать и признался другому бесу о своем «подопечном»: «Однажды я разбудил его, а он встал и попалил меня псалмами и молитвами»[699]. Если естественный «будильник» не срабатывал, монах мог проспать долго и встать уже днем. Но тогда он должен был затворить дверь и окна кельи, чтобы совершить свое молитвенное правило[700]. Тому, кто мог проспать положенный час, рекомендовали определенные пищевые ограничения[701].

Когда же отшельику наступал час пробудиться, то первое, что следовало ему сделать, — это воздать славу Творцу и петь псалмы, ибо «первое дело, к которому прилепится дух на заре, он затем продолжит молоть подобно жернову весь день, будь то зерно или плевелы. Так всегда бросай туда зерно, прежде чем враг кинул туда же плевелы»[702]. Другой старец дал такой совет: «Вставай в назначенный час и говори себе: “Тело, работай, чтобы накормить себя; душа, будь бодрой, чтобы получить наследство”»[703].

Даже в то время, когда у отшельников еще не существовало правила петь 12 псалмов, они понимали пользу псалмопения до и после сна — Антоний Великий советовал своим посетителям поступать именно так[704]. Но отшельники могли молиться и по–другому, не связывая себя строгими рамками чинопоследования. Суть состояла в том, чтобы сразу же зажечь молитвенный огонь в своей душе и как подобает провести весь оставшийся день. Авва Исайя говорил: «Каждый день, вставая утром, приведи себе на ум слова Божии, помни, что ты воздаешь должное Богу во всех поступках своих, и не греши против Него»[705]. Святой Антоний советовал то же: «Каждый день, вставая, мы думаем, что не дождемся вечера, а вечером, когда мы укладываемся спать, думаем, что не проснемся»[706]. Отцы часто удерживали в своем сердце мысль, что каждый день они только начинают подвизаться. Перечисляя подвиги и добродетели, авва Иоанн Колов начинает так: «Каждый день, когда ты поднялся на рассвете, попробуй сперва соблюсти всякую добродетель и заповедь Божию…»[707] Авва Пимен любил говорить про авву Пиора, что «он каждый день начинает заново»[708]. А авва Силуан говорил авве Моисею, что начинать заново можно не только каждый день, но и каждый час[709]. Но, может быть, речь здесь идет скорее о той работе, которая постоянно происходит в душе отшельника, о том очень важном делании, которое совершается тайно и видимо только Богу и ангелам Его?