Повседневная жизнь Пушкиногорья

В 1817 году, когда Пушкин впервые посетил родовую вотчину, центром жизни было, несомненно, Петровское, где царили прямые потомки «Арапа Петра Великого» со своими чадами и домочадцами. В Петровском жил раньше и сам Абрам Петрович Ганнибал, который достиг мафусаилова возраста и умер в 93 года за восемь лет до рождения своего гениального правнука. Так что когда Пушкин писал:

В деревне, где Петра питомец,
Царей, цариц любимый раб
И их забытый однодомец,
Скрывался прадед мой, арап… —

он имел в виду, конечно, Петровское. В Михайловском постоянно никто не жил, там хозяйничали нанятые владельцами управляющие — как потом выяснится, далеко не всегда удачно, а зачастую и злоупотребляя своей властью; семья Пушкиных только изредка приезжала в имение.

Петровское, главная усадьба в имении, было организовано в соответствии с эстетическими законами эпохи. По распоряжению хозяина, П. А. Ганнибала, там был разбит регулярный французский парк, состоящий из искусственно высаженных лиственных деревьев — вопреки природе этих земель, покрытых сосновыми лесами. Парк пересекала главная липовая аллея, ведущая к живописному озеру. У него два названия: исконное, видимо финское, — Кучане, и приобретенное от имения — Петровское. Это одно из самых больших озер этого края площадью около 2 квадратных километров. На противоположных берегах его находились и два ганнибаловских имения: Михайловское и Петровское; повсюду, насколько хватал глаз, раскидывались густые сосновые леса. Теперь часть лесов вырублена, но лес Михайловского сохранился. У самого леса, на берегу озера, возвышается высокий холм, носящий таинственное название Змеиной горы. Народное предание связывает с этой горой легенду о прилетавшем на нее раз в году огненном змее — предание, наверняка известное Пушкину. За лесом виднеются постройки Михайловского, а еще дальше — села Тригорского, которое никогда не входило в имение Ганнибалов. Примерно на полпути из Михайловского в Тригорское пролегала граница «владений дедовских».

Парк Петровского получил свое окончательное воплощение при сыне Абрама Ганнибала Петре. Разбивка парка — дело долгое, часто оно растягивалось на несколько поколений. Обширный парк, появившийся в усадьбе не раньше 1786 года, и по сей день сохранил строгие геометрические формы. Центральную липовую аллею пересекают три другие, разбивающие парк на ровные квадраты: большая, аллея карликовых лип и дубовая. В густых аллеях даже в самые солнечные дни тень и прохлада, на площадках между ними, наоборот, солнце. Так достигался в эпоху русского ампира эффект уподобления природных или городских ландшафтов внутреннему помещению дворцов: аллеи образовывали полутемные коридоры, площадки напоминали парадные светлые залы. Особенно тенистой и густой была аллея карликовых лип, очень широкая, но все равно плотно закрытая как от дождя, так и от солнечных лучей сплетенными ветками лип, специально подстриженных так, чтобы образовать естественную аркаду. О липовых аллеях Петровского Пушкин упомянул в уже цитированном стихотворении о прадеде:

…Где позабыв Елисаветы
И двор, и пышные обеты,
Под сенью липовых аллей
Он думал в охлажденны леты
О дальней Африке своей…

Пушкин во время своих первых приездов в Петровское застал парк в его первозданном художественном виде, когда он еще не успел зарасти, все в нем было открыто и строго очерчено. Забегая вперед, скажем, что парк Михайловского был полной противоположностью — поскольку в имении не жили постоянно, то и за парком тщательно не следили. К моменту первого приезда в усадьбу Пушкина парк практически слился с окружающим его лесом.

Главная аллея парка в Петровском одним концом своим упиралась в традиционный для каждой усадьбы круг. Однако она не предназначалась для конного проезда: подъезжали к дому с другой стороны; для этого была специально высажена березовая аллея, о которой уже упоминалось, переходившая дальше в проселочную дорогу, ведущую в Михайловское, Тригорское, Святогорский монастырь. С «кругом» связана одна из характерных легенд Петровского. Рассказывали, что якобы на этом месте раньше был пруд, в котором утопилась крестьянская девушка, обесчещенная Петром Ганнибалом. Он запретил вынимать из воды ее тело, а пруд приказал засыпать и насадил на этом месте цветник. Исследования показали, что пруда на месте «круга» никогда не было, однако легенда свидетельствует о характере хозяина усадьбы, в злодейство которого нетрудно было поверить.

Главная аллея приводила к легкой ампирной беседке, со второго яруса которой можно было обозреть окрестности и насладиться красотой окружающего ландшафта. Под беседкой был разбит ботанический огород, чтобы приятные запахи цветущих растений услаждали гостей.