Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860-1920-е годы

ШЕИН. Был товарищем председателя. Но когда меня об этом известили, я, конечно, поблагодарил за честь то лицо, которое меня известило, и тут же предупредил, что никакого участия в правлении принять не могу, потому что собрания бывают по понедельникам, а в этот день в церкви торжественное богослужение. Я бывал на собраниях фактически очень редко, урывками и, в конце концов, должен был подать заявление, что, за невозможностью для меня принимать участие в делах правления, я прошу себя товарищем председателя больше не считать.

До «активного участия в антисоветской организации» подобное заявление подсудимого недотягивало, что, впрочем, председателя ревтрибунала не удручило. Он был уверен, что подловитотца Сергия во время беседы о контрреволюционномписьме митрополита Вениамина в Петроградскую комиссию помощи голодающим, в котором владыка указал на три условия для участия духовенства в передачи властям церковных ценностей:

1. Все другие средства и способы помощи голодающим исчерпаны.

2. Пожертвованные ценности действительно пойдут на помощь голодающим.

3. На пожертвование означенных ценностей будет дано разрешение Святейшего Патриарха.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Вы считаете, что первое письмо могло внести успокоение среди населения?

ШЕИН. Несомненно.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Могло ли это письмо, распространенное среди населения, внести успокоение?

ШЕИН. Я нахожу, что письмо должно было внести успокоение, но думаю, что письмо не предназначалось для населения. Поэтому я не могу подходить к нему с этой точки зрения.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Я не спрашиваю, для какой цели оно предназначалось. Считаете ли вы, что оно, будучи распространенным, могло внести успокоение в умы населения?

ШЕИН. В широкие массы населения я его не пустил бы.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. По каким причинам вы его не пустили бы?

ШЕИН. Обыкновенный обыватель, верующий, получил бы это письмо, и у него могла бы создаться принципиальная точка зрения на изъятие церковных ценностей.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Какая? Как бы он отнесся к изъятию?

ШЕИН. На этот вопрос как можно отвечать?! Я думаю, что я человек, имеющий свой взгляд. Как могу я представить себе, как другой отнесется? Я отказываюсь отвечать.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Для вас, которому много приходилось бывать среди верующих, должно быть известно, как эта мысль об изъятии церковных ценностей, изложенная в письме митрополита, преломлялась в их сознании.

ШЕИН. Я у себя в храме письма не оглашал, и потому, как эта мысль преломлялась и что из этого произошло бы, ответить не могу. Я могу отвечать в области фактов, а не в области предположений.

Председатель задумался. Фактов явно не хватало, чтобы законнопустить пулю в лоб архимандриту. А ВЦИК требует обставить расстрелы по закону, по революционной справедливости. Вот и возись теперь. Что ж, может быть, нужный компромат притечет сам собой, при обсуждении второго письма митрополита в Петроградский губисполком, в котором неугомонный владыка настаивает на предоставлении Церкви права самостоятельной организации помощи голодающим.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. Второе письмо митрополита. Где с ним ознакомились?

ШЕИН. Здесь.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬ. А до этого времени?

ШЕИН. Я его не знал.

Опять осечка. Председатель ревтрибунала чувствовал, что тонет, а этот контрреволюционный архимандрит не желает протянуть руку помощи — оговорить себя. Неужто придется помиловать? Но ведь за это по головке не погладят, лишат сытного комиссарского пайка и придется, как другим, голодать…

Выручил общественный обвинитель Крастин. Он, как стервятник, выжидал добычу и, почуяв ее, пикировал на обвиняемого. Сейчас он понял, что надо расспросить монаха о его взаимоотношениях с патриархом. Если у него были контакты с врагом № 1 Советской власти, то значит, он сам — враг № 2!

КРАСТИН. В каких вы отношениях с патриархом Тихоном?

ШЕИН. Теперь ни в каких, а состоял как духовное лицо.

КРАСТИН, Вы были в Петрограде в качестве представителя патриарха Тихона?

ШЕИН. Я был настоятелем церкви Троицкого подворья, но никаких представительств не знаю.

КРАСТИН. А подворье было подчинено митрополиту или патриарху?

ШЕИН. Здесь надо различать два вопроса. Подворье подчинено патриарху непосредственно, а поскольку в подворье находится приход, постольку я подчинен по приходским делам митрополиту.

КРАСТИН. Значит, вы посредственно или непосредственно были подчинены патриарху Тихону?

ШЕИН. И патриарху. Подворье составляет часть Троице-Сергиевой лавры, которую уподобляют Собору.

Крастин понял, что этот монах может окончательно сбить его с толку и выставить на посмешище за неосведомленность происходящего в церковной жизни. Необходимо немедленно произвести революционный выстрел— точный, громкий, наповал. Агенты докладывали, что Шеин зачитывал первое письмо митрополита Вениамина в своем приходе. А ведь в письме поставлены условия, без выполнения которых Церковь отказывается принимать участие в изъятии своих ценностей. А раз есть условия, значит, — это бунт, неподчинение декрету Советской власти.

КРАСТИН. Вы у себя в приходе не оглашали послание митрополита?

ШЕИН. В храме не оглашал.