Повседневная жизнь русской усадьбы XIX века

Но на первую же Пасху вышел разлад, ужасно огорчивший отца и возбудивший в нем сильное негодование против "меньшого брата". Во время Великого Поста какая-то эпидемия опустошила весь господский птичник, так что к святой приходилось покупать яйца, чего старики не запомнят. И решили у нас отец с матерью, затаив эту первую, горькую обиду, послать на село к богатым мужикам, попросить у них яиц к празднику! Но вновь освобожденные, временно обязанные крестьяне, вероятно, попросту желая покуражиться перед господами своими новыми правами, или по наущению, отвечали посланному, что теперь, мол, не те времена, чтобы господам "уважать", — и яиц не дали. Когда этот ответ передали отцу, он чуть не заплакал от досады и от боли, но за яйцами к празднику послали в город, на базар, и эта обида была горше первой.

В первый день Пасхи по исстари заведенному порядку, вошедшему в обычай, — в средине двора, перед домом накрывались длинные столы для угощения крестьян, приходивших христосоваться, и вся прислуга из господского дома должна была прислуживать обедающим.

Отец знал всех мужиков по голосу (он ослеп) и любил в такие дни балагурить с некоторыми из наиболее известных ему. Ничто не было изменено и на этот раз; столы, покрытые чистыми скатертями, ожидали обычных гостей. Наконец отошла поздняя обедня, пришел священник, поздоровался с хозяевами и благословил яства и пития. Затем стали подходить христосоваться, с одной стороны, мужики к отцу, а с другой — некоторые бабы к матери, отец по-старому христосовался со всеми, называя некоторых по именам и на степенное: "Христос воскресе!" — радушно отвечал каждому, подставляя щеку. — "Воистину воскресе".

Но когда первый из подошедших к нему мужичков, также по-старому, полез было за пазуху со словами: с праздником, батюшка! — отец не выдержал и отвечал громко, чтобы все слышали: "Нет уж, братцы, спасибо! Не нужно мне ваших яичек теперь, коли в нужде отказались дать. Приберегите их для себя, а я ни от кого не возьму". Вследствие этого первого недоразумения, отец отдал приказ конторе, чтобы по всем лесам были поставлены лесничие и чтобы без ведома конторы или особого ярлыка никому из леса ничего не отпускать.

Так что заслуживают ли уважения эти вчерашние крепостные мужички, что уже сегодня (сразу после отмены крепостного права) отказывают барину в доброй, скрепленной веками взаимовыручке? А тем более печально, что это всего лишь кураж, желание досадить вчерашнему барину, отплатить злом за добро…» ( Мельникова А.Воспоминания о давно минувшем и недавно былом).

Об оркестрах господских — ни слуха ни духа

«В числе разных перемен, произошедших у нас после 19 февраля, важнейшей для нас, молодых, была следующая: наш оркестр был распущен; отец не захотел возиться с вольнонаемными музыкантами, как он возился с крепостными своими. Капельмейстера рассчитали, музыкантам подарили инструменты, на которых они играли, и оставили их на разных должностях в доме, но уже с назначением им жалованья. Одного произвели в камердинеры, другого сделали истопником, третьего помощником буфетчика и т. д.

Но недолго оставались по местам бывшие музыканты: контрабас, человек пожилой и вовсе бесталанный, пожелал заниматься на стороне коммерцией. С этой целью он перебрался в Обоянь, сделался кабатчиком, скупал разный хлам и даже ворованные вещи; под конец он спился и промотался. Первая скрипка, еще молодой и очень талантливый, ходил вначале играть по вечеринкам и свадьбам богатых крестьян, которые, не скупясь, подносили ему вина за хорошую игру. Это повело к тому, что и скрипач запил и даже продал скрипку свою.

Так, или почти так, покончили свою карьеру все артисты нашего оркестра. В господском доме стало тише; поубыло паразитов, прибыло забот. На всех отразилось веяние новой эпохи, даже дети почуяли, что времена переменились. Один семилетний мальчуган из дворовых, набедокурив, видно, через край, подвергся было обычному наказанию: мать схватила его за ухо, чтобы потрепать маленько. Но мальчуган совершенно неожиданно вознегодовал, вырвался из материнских рук и с сознанием собственного достоинства заметил: "Не, матушка, ноне не те времена уж, чтобы драть…" При такой чудной выходке своего птенца мать только руками развела и с благоразумной философией сказала на это: "Щенок еще совсем, а какое сказал! Видно, и взаправду времена теперь не такие настали…"» ( Мельникова А.Воспоминания о давно минувшем и недавно былом).

Средь шумного бала, случайно…