Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Перечисленные в цитате фамилии представляют собой довольно пеструю портретную галерею, этакую гремучую смесь отпрысков творческой богемы и советской элиты, полностью оторвавшуюся от рабоче-крестьянских масс, с некоторыми из этих бездельников мы уже встречались в «Национале» и «Метрополе». «В те годы тусовки происходили по квартирам. После двенадцати посидеть было негде, кроме ресторана внуковского аэропорта. К нам домой приходило каждый вечер человек пять или восемь», — подтверждает Андрей Кончаловский, яркий персонаж богемной Москвы той эпохи. Для него, правда, эта самая жизнь началась не в ресторане, а в коктейль-холле гостиницы «Советская» на Ленинградском проспекте: «Коктейль-холл был местом тусовок, как сказали бы сегодня, “золотой молодежи”, стиляг (был и еще один злачный Коктейль-холл на улице Горького. — А. В.). Передерий, оказавшийся вскоре главным героем знаменитого фельетона “Плесень”, Збарский, Щапов… Помню, однажды, еще до смерти Сталина, все той же компанией мы полетели в Гагры купаться. Пошли в ресторан, выпили, мне тоже чуть-чуть наливали. Юлик залез на эстраду, сунул деньги аккордеонисту, заставил его играть “Чатанугу чу-чу” из “Серенады Солнечной долины”, и сам запел на превосходном английском. В те времена, даже в злачных местах, дозволялось играть только вальсы и польки — танго уже было верхом немыслимой крамолы. Бледный, как смерть, аккордеонист дрожащими пальцами жал на клавиши и шептал: “Нас всех посадят! Нас всех посадят!” Кончилось все тем, что какой-то офицер за соседним столиком вытащил наган и стал палить в потолок, упала люстра, мы не стали дожидаться прихода милиции…»

Приведенный отрывок воспоминаний более чем красочно передает атмосферу повседневной жизни уже не самой богемы, а ее детей: слетать в Гагру покупаться и пожевать шашлычку не мог себе позволить даже товарищ Сталин (уже плохо себя чувствовал). Компания, в которой вращался сын автора советского гимна, состояла из достойных ему сверстников — внука главного художника Большого театра и лауреата пяти Сталинских премий Федора Федоровского, дочери замминистра иностранных дел Семенова, наконец, сына Семена Ляндреса, издателя и литературоведа, работавшего еще с Бухариным в «Известиях». Читатель заметит, что я не называю имен. А чего их называть — ведь в то время они ничего не значили, в отличие от их родителей. Только вот о «Юлике» скажем — это и есть тот самый Юлиан Семенов, будущий автор «Семнадцати мгновений весны» и зять Сергея Михалкова. Знай, с кем пить в молодости!

Но вернемся в более поздние времена, в хорошо нам знакомый ресторан Дома актера. В этом ресторане Галина Брежнева появлялась чаще всего, ибо работала неподалеку — в агентстве печати «Новости» на Пушкинской площади. АПН имело славу теплого места для детей кремлевской верхушки. «Почему на Пушкинской так много членовозов»? — «Ну как же, сегодня в АПН родительское собрание» — ходил анекдот. Брежнева приходила в Дом актера со своим золотозубым любовником Борисом Буряце, почти юным (на 17 лет моложе) и красивым цыганским бароном, разъезжавшим по Москве на «мерседесе». Дочь генсека опекала молодое дарование, числившееся в Большом театре певцом-стажером. Видимо, Галину Леонидовну пускали в ресторан по его удостоверению члена ВТО — таково было строгое правило.

Многие до сих пор относят Брежневу к богеме. Вероятно, так оно и есть. Но скорее всего, ее можно причислить к ряду тех самых «фармацевтов», ошивавшихся в богемных кабаре еще в 1910-х годах. Сотворить на сцене они ничего не могли — не дано было, а вот помочь деньгами, связями вполне. Сергей Юрский на правах участника так объяснял этот характерный феномен эпохи: «Это уже не чистая Богема, а богема со спонсорами — они и тогда были. Торговые работники, врачичастники, теневики, цеховики, просто спекулянты, начальники средней руки с распухшими от взяток карманами, большие начальники, которых просто везде принимают бесплатно вместе с компанией, и само застолье есть взятка. Есть еще не просто Богема и не богема со спонсорами, а смеси: личный блат, халява, разгул на три рубля, грузины из-за соседнего столика».

Блат и связи у Галины Леонидовны были повсеместно. Главная связь, конечно, с ее отцом — прямая, благодаря которой она слыла для многих знакомых, а также знакомых их знакомых доброй волшебницей. «Девочки, не стесняйтесь, если кому что нужно, все для вас сделаю — прописку московскую, ребенка в хорошую школу устроить и даже квартиру, не говоря уже о сапогах финских “белый низ — темный верх”», — говорила она сослуживцам. И этим многие пользовались.