Повседневная жизнь советской богемы от Лили Брик до Галины Брежневой

Что же выяснилось? Оказалось, что в ансамбле играют два штатных осведомителя КГБ, на Штильмана собран компромат и ход ему дал сам бдительный Реентович, заслуженный деятель искусств РСФСР и народный артист РСФСР. Компромат такой: в 1973 году во время гастролей Большого театра в Чехословакии скрипач зашел в Еврейский музей Праги, где встретил еще двух таких же скрипачей и сдуру прочитал надпись под одним из экспонатов на иврите, что те и доложили немедля Реентовичу, который мгновенно исключил полиглота из списков участников поездки в Австрию. А ведь говорили Штильману: держи язык за зубами и ешь пирог с грибами! Таким же образом «изолировали» и лучшего скрипача оркестра Большого театра и его концертмейстера Даниила Шиндарева. В Свердловском райкоме партии правдоискателю Штильману так и сказали: «Чего вы от нас хотите? Реентович на вас показал! Он показал, что вы дружили и дружите с лицами, покинувшими Советский Союз. Мы вынуждены доверять Реентовичу, хотя мы знаем, что вы человек порядочный и нас не подводили». В 1979 году Штильман выехал в Америку, уехал и Шиндарев, а вот Реентович не успел — в 1982 году он неудачно поскользнулся на лестнице в театре и вскоре скончался.

Описанный случай не является чем-то из ряда вон выходящим. Цель поехать за границу любой ценой заставляла некоторых не считаться ни с чем, теряя при этом человеческое достоинство. В музыкальных коллективах это проявлялось особенно четко, ибо одного скрипача всегда можно было заменить другим. В Музыкальном театре им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко («Стасике») однажды написали друг на друга доносы концертмейстеры группы альтов и виолончелей. Но никому из них это не помогло — директор, узнавший много интересного, отказался взять обоих.

Проблема приобрести что-то для себя, более или менее приличную одежду, кассетный магнитофон «Шарп» на крохотные суточные порой лишала и творческих, и обычных людей чувства реальности. То вдруг группа туристов нападает на магазин, где за копейки продаются вещи, на каждой из которых прикреплен подозрительно маленький чек с цифрами — 1, 2, 3, 4 и т. д. А потом оказывается, что это химчистка. А с актерами театра «Современник» случилась комичная история. «Однажды в Хельсинки наткнулись на магазин с развалом зимних сапог-дутиков всех размеров и цветов. Копаемся — никак не можем найти парные одного размера. Потом нам объяснили, что это магазин для инвалидов, одноногих. Но все-таки кто-то купил: на левую ногу 39-й размер, на правую — 40-й», — рассказывала актриса Людмила Иванова, «Шурочка из месткома» в «Служебном романе». Два сапога разного размера — это нормально, зато импортные и модные!

Людмила Иванова была редкостным кулинаром, на гастролях в Германии, где ее поразили незатейливая красота и ухоженность (анютины глазки под каждым деревом), и родился все тот же вопрос («Как же так? Мы же их победили, но у нас такой красоты и такого комфорта нет»), у актеров кончились все суточные. На что жить? Обменять рубли на валюту (немецкие марки) было невозможно, да и запрещено. А жили они в Веймаре, в гостинице, где когда-то останавливались Лев Толстой и Федор Достоевский. Коллега Ивановой Петр Щербаков («товарищ Бубликов» из того же фильма) решил спасти ее с подругами от голодной смерти, повесив утром на ручку двери их номера сумочку с продуктами. Но сумку украли…

Тогда Иванова нашла в закромах своего чемодана завалявшийся пакетик с гречкой и остатки сушеных белых грибов (обыкновенная пыль). Она взяла киловаттный кипятильник (неизменный спутник советских артистов), вскипятила воду, залила ею крупу и посыпала грибной пылью. Получилась вкуснейшая каша, запах от которой распространился по всему отелю и спровоцировал законный интерес других членов труппы, постучавшихся уже вскоре в дверь. Но Иванова с подругами сумели отвадить нежданных нахлебников, сказав, что сами не знают, откуда запах. Кашу доели, а вечером прекрасно отыграли спектакль.

Тут возникает два вопроса: кто спер сумку, наши или немцы? На советских людей, актеров «Современника», согласитесь, трудно подумать… Такой одухотворенный театр, молодой, популярный и т. д. И второе — чем питались Толстой и Достоевский, когда жили в этой гостинице? Лев Николаевич, скорее всего, тоже кашей с грибами — обожал великий писатель это блюдо. Но где он брал деньги и спрашивал ли разрешение у старшего по группе на обмен валюты? Вопросы требуют отдельного изучения…